– По-моему, когда я вошла, вы играли в карты, – заметила Стефания.
– Не вижу криминала, дорогая.
С этими словами Сандер Баковский покровительственным жестом обнял девушку за плечи. Она невольно прижалась к нему и сменила гнев на милость.
– Так мы будет работать, Алекс? Полное имя Баковского было Александр.
– Как я люблю, когда ты называешь это «работой»!
– Главное, дорогой, чтобы «зарплата» ей соответствовала.
– Ты же знаешь, что я плачу за труд сдельно.
– Так по рукам и никаких перекуров!
Они уже отошли на значительное расстояние от беседки и теперь находились в окружении недоумевающих гномов, мартышек и диванов.
Здесь Баковский остановил ее.
– Дальше не пойдем.
– Что, прямо на этой раскладушке? – поинтересовалась Стефания, берясь за подол платья.
– Этот диван, моя дорогая, завтра будет стоять в Национальной библиотеке, – с легкой обидой в голосе ответил он. – Тебе это что-то говорит?
– А я и не знала, что американцы теперь предпочитают чтению здоровый сон! Хотя, наверное, ты прав, и пора перестроить наши библиотеки в гостиницы.
– Писательница, и так кощунствует!
Стефания пропустила замечание мимо ушей. Зато она заметила подвешенную на столбе метрах в пяти от пола видеокамеру. Рядом с объективом мигала красная точка.
Ого, подумала девушка, кажется, мы в прямом эфире… Кто же зрители? Уж не тот ли квартет в беседке? Ладно, ребята, вы хотите увидеть спектакль? Вы его получите!
Как бы в подтверждение ее слов, Баковский заговорщически улыбнулся.
Он отступил на шаг, давая девушке возможность раздеться. Стефания уже давно обратила внимание на эту его особенность начинать любовную игру. Он никогда не раздевал ее сам. Ему хотелось видеть. При этом он продолжал оставаться полностью одетым и просто наблюдал за тем, как она обнажает для него свое роскошное, ароматное тело.
Сегодня, как успела смекнуть Стефания, зрителей было больше.
Разумеется, тот факт, что Баковский разыгрывает с ней спектакль на потребу своих дружков, которые, может быть, даже заплатили за это, уязвлял самолюбие девушки. Не мог предупредить, предатель! Обязательно наябедничаю Дороти, решила она. Фирма не должна терять законные прибыли.
С другой же стороны, сознание постороннего присутствия при одном из самых интимных моментов человеческого бытия действовало на Стефанию возбуждающе. Как прирожденная эксгибиционистка, она не имела ничего против того, чтобы превращать свое обнаженное тело в зрелище, пробуждающее похоть в тех, кому посчастливилось стать его свидетелями.
Стефания ненавидела другую крайность того же проявления бесстыдства – нудизм. Совершенно голые люди, собирающиеся на пляжах или в общих банях. Псевдоискатели возвращения к естественному, к природе. Выставляя в самом неприглядном виде свою наготу, они тем самым уничтожают не только эротику и красоту во взаимоотношениях полов, но и собственную плоть. Стефания даже представить себе не могла, каким нужно быть животным, чтобы после столь продолжительного созерцания десятков голых троглодитов находить силы для возбуждения. Да от такой порнографической «раскрепощенности» у нормального человека все функции должны атрофироваться!