Побывав в разных барах, Стефания успела обратить внимание на то, что таиландцы предпочитают использовать для подобных номеров и вообще в качестве фона музыку американскую. Америка, в принципе, осталась для них недосягаемой мечтой, тягу к которой эти черненькие человечки все время подчеркивали. Национальные напевы звучали зато во всех крупных универмагах и по телевидению.
Однако в сцене купания справедливость была восстановлена, и Стефания могла с интересом прислушиваться к непонятным, но благозвучным слонам ласковой песни, исполняемой невидимой певицей.
Стефания курила и видела тела девушек сквозь мутные перевивы медленного дыма и блестящие искорки брызг. Внезапно она ощутила странное, совсем мужское желание стать хозяйкой этих голеньких девочек. Это желание дополнялось уверенностью в том, что такое вполне возможно и зависит исключительно от способностей ее кошелька. Она даже представила себе, как живет с ними на каком-нибудь уединенном ранчо и забавляется, словно они – живые куклы. По утрам они будут выносить во двор пластмассовые тазики, наполнять их теплой дождевой водой, а она на правах хозяйки сама будет снимать с них ночные распашонки, звонко шлепать по крепеньким попкам и смотреть, как они плещутся, стоя в тазиках.
Тем временем сцена подходила к концу.
Девушки смывали с себя мыло. При этом они то стояли под струями, то опускались на четвереньки, то ползали в пузырящихся лужах.
Та, что была слева, худенькая, легла на спину, повернулась к зрителям и широко раздвинула ноги.
Никто не засмеялся.
Толстуха стояла на коленях и смущенно улыбалась.
Ее подруга в центре извивалась бедрами, стоя на четвереньках и позволяя всем желающим видеть, как она устроена между ягодиц.
Потом оказалось, что все три девушки уже стоят на ногах, принимая аплодисменты.
Вода тоже перестала литься.
Когда девушки, подхватив трусики, ушли за дверь в глубине сцены, им навстречу вышел парень со шваброй и стал разгонять лужи, высушивая место для новых выступлений.
* * *
Осмотревшись, Стефания стянула через голову платье.
Оказавшись в одних туфельках и оттого почувствовав себя еще более обнаженной, она склонилась над ванной и открыла краны.
Выпрямилась.
Оглянулась.
Омар смотрел на нее, не выпуская из рук фужера. Он не замечал, что фужер давно пуст.
Перевесив понравившееся ей полотенце поближе к ванне, Стефания разулась.
Сначала она обливала себя из крана, сидя перед ним на корточках, так что мужчина видел ее только по пояс. Ничего, пусть помучается, думала она, нежно споласкивая себя между ног.
Запрокинулась.