– Прежде чем я умру, ответь мне на один вопрос, – попросил Слейтер. – Кто за этим стоит?
Мужчина посмотрел Слейтеру в глаза.
– Человек, которого ты когда-то знал.
Слейтер нахмурился.
– Свяжите их. Ее посадите на стул, а его – на пол за стулом, – скомандовал главарь. – И заткните им рты.
Ребекку силой усадили на стул, привязали ее руки к подлокотникам, а ноги – к ножкам. Таким же образом поступили и со Слейтером. Теперь он сидел на полу и был привязан к задним ножкам стула. Негодяи завязали рот Ребекки полотенцем, и теперь оно буквально разрывало уголки ее губ.
Когда Ребекку и Слейтера надежно связали, главарь собрал со стола деньги.
– Зря ты сунул нос не в свое дело.
Ребекка не могла видеть Слейтера, но она услышала, как тот глухо зарычал. Вымогатель рассмеялся и дал подручным знак следовать за ним. Проходя мимо Ребекки, он насмешливо коснулся полей шляпы. Затем вышел из кабинета и закрыл за собой дверь.
Услышав, что дверь закрылась, Слейтер попытался освободиться от пут, но лишь содрал кожу на запястьях. Негодяи знали свое дело. Стул слегка подвинулся, когда Ребекка повторила попытку Слейтера.
Слейтер осматривал комнату, пытаясь найти что-то, чем можно перерезать веревку, но ничего не увидел. Его охватила паника. Ему часто приходилось работать в тесных кабинетах за запертой дверью, но он знал, что всегда может встать, открыть дверь и выйти наружу. Однако на этот раз он оказался в ловушке.
У Слейтера перехватило дыхание, а сердце отчаянно билось о грудную клетку. Кляп во рту мешал дышать, окончательно лишая Слейтера воли. Он закрыл глаза и представил себе бескрайнее поле с высокой травой, клонящейся к земле от порывов свежего ветра. Однако картинка расплылась у него перед глазами, уступив место кошмарным воспоминаниям.
Слейтер вспомнил непроглядную тьму, невыносимый запах разлагающейся крови и испражнений, и его едва не вывернуло наизнанку. В его ушах вновь отчетливо зазвучали безнадежные рыдания и стоны отчаяния. К горлу подступила тошнота.
Слейтер попытался сосредоточиться на Ребекке: на ее дыхании, исходящими от нее аромате и тепле. Кошмарные видения не пропали, но приступ паники и отчаяния миновал.
– Я выплюнула кляп, но веревки затянуты слишком туго, чтобы высвободить руки. – Голос Ребекки дрожал, но Слейтеру показалось, что в жизни он не слышал ничего более прекрасного.
Он закрыл глаза и запрокинул голову. Веревки больно стягивали руки, но физическую боль он мог стерпеть в отличие от душевных мук, причиняемых слишком реальными воспоминаниями.
Послышался звон разбитого стекла.