Июнь
Земля утопала в зелени, воздух казался золотым от ярких лучей солнца. Весенние обещания сменились летним изобилием. В садах начали появляться первые плоды. Ни на день не прекращалось строительство новых домов. Жизнь и повседневная работа шли своим чередом, и все же за семь недель многое изменилось.
После того как фургон уехал, Речел и Феникс принялись выхаживать Генри. Раны на его лице зажили через несколько дней, но остались Шрамы. Теперь его черты казались суровыми и огрубевшими.
Характер его тоже изменился – стал твердым и более независимым. Теперь Генри не боялся играть в покер и обыгрывать своих противников. Феникс показал ему, как нужно драться, и обитатели Промиса почти перестали задевать своего нового приятеля. Хотя все по-прежнему называли его Хэнк.
Работая вместе с женой или с мужчинами, Генри окреп и раздался в плечах, научился успевать за другими и не выглядеть смешным. Но Речел замечала, что наедине с ней он оставался таким же замкнутым, как и раньше. Когда они сидели на кухне за столом, Генри казался Речел случайным гостем. Он ел механически, сосредоточив все внимание на альбомном листе и движениях карандаша. Речел привыкла к тому, что муж всегда имел под рукой альбом и карандаш. Он не оставлял любимого занятия даже во время работы – делал быстрые наброски, изображая то, чем занимался, и возвращался к делам. После ужина Генри закрывался в своей хижине.
Только в постели с женой он давал выход чувствам, страстно и яростно овладевая Речел, от чего она получала полное удовлетворение. Но как только начинало светать, Генри исчезал в своей студии и зажигал лампу, чтобы порисовать лишних полчаса.
Речел казалось, что муж находит гораздо большую радость в созерцании сотворенного им на бумаге или холсте, чем в той реальности, которая его окружала. Она спрашивала себя, почему ее обществу Генри предпочитает одиночество или даже мужскую компанию, и не находила ответа.
Конечно, Речел не могла не замечать, что ее друзья становятся и его друзьями, что все начинают уважать ее мужа. Она радовалась этому, ведь Генри имел так мало опыта и в общении, и в дружбе. Поэтому Речел не возражала, когда он приводил приятелей к ним в дом и угощал выпивкой.
Но ее не покидало ощущение, что в жизни мужа ей отведена слишком незначительная, ничтожная роль. Он делил с ней хлеб и кров, провел с ней немало дней и ночей, однако по-прежнему оставался чужаком. Его гнев и сарказм по отношению к ней давно исчезли, сменившись умиротворенностью и спокойствием, что казалось Речел проявлением безразличия.