Почти тут же перед Генри появилась хорошо одетая женщина лет тридцати. Она указала на шляпку и пальцами коснулась ее полей. Перья закачались, поглаживая ее руку, словно оживали при малейшем прикосновении.
– Забыл тебе сказать, Генри, – произнес Люк, стоявший за спиной брата, – что я снова открыл свои счета для того, чтобы ты мог покупать все необходимое для поездки.
Генри не обратил внимания на его слова.
– Дверь слева, – проговорил Люсьен и подтолкнул Генри.
Тот машинально вошел в лавку. Люк последовал за ним.
– Добрый день, джентльмены! – поприветствовала их модистка.
Люк снял шляпу и галантно поклонился.
– Доброе утро, мэм! – Выпрямившись, он кивнул брату: – Одобряю, Генри! То, что ты выбрал на витрине, очень подойдет твоей жене.
– О, это очень дорого! – игриво произнесла модистка, словно хотела подразнить мужчин. – Разве ваша жена стоит этой шляпки?
И Генри, и Люк почувствовали смущение при этих словах. Генри прошел мимо хозяйки прямо к витрине, чтобы лучше рассмотреть шляпку.
– Она недостаточно хороша для моей жены, – сказал он. – Возможно, это подойдет какой-нибудь красотке из борделя. – Приподняв кончиками пальцев собственную шляпу, Генри направился к выходу. – Будьте здоровы, мэм!
Уже на улице его нагнал Люк:
– Не будь дураком, Генри! Это же прекрасная шляпка!
Тот ничего не ответил.
– С другой стороны, – продолжал Люк, – ты правильно делаешь, что защищаешь Речел.
– Теперь она тоже Эшфорд… – пробормотал Генри.
– Так, значит, ты все же испытываешь гордость за нашу фамилию?
– Гордость – это единственная привилегия, которой удостаиваются вторые сыновья.
Генри остановился на углу улицы, чтобы закурить новую сигару.
– Не разбазарь то, что у тебя осталось, – проговорил Люк.
– Разве у меня что-нибудь осталось? Как же ты такое допустил?
Люсьен покачал головой:
– Будь осторожнее в словах, иначе накличешь на себя беду.
– Какую же?
– Потеряешь последнюю возможность устроить свое будущее.
Сказав это, Люк повернулся и пошел в другую сторону. Генри смотрел ему вслед. «Возможность…» В устах Люка это слово означало, скорее, пустое обещание, нежели надежду. Можно всю жизнь звонить в эту дверь, но никто не выйдет на звонок.
Генри презрительно усмехнулся, когда брат повернул за угол и скрылся из виду. Наверное, Люсьен просто глуп, если считает, что женские объятия могут скрасить унизительное существование. Генри пошел прямо, внимательно разглядывая улицы в поисках знакомой шляпки и серого плаща.
«Пусть она уезжает», – подсказывал его разум, в борьбу с которым тут же вступили чувства. Генри понимал, что Речел чем-то притягивала его, но чем – так и не мог понять. В этой женщине для него было много загадочного.