– Предать? – жестко спросила женщина. – Отдать на пытки человека, которого я привезла сюда без сознания. Так, что ли, Тадеуш? В этом ты видишь свой долг? Хорошо, иди и зови сюда свое командование. Предавай его и меня. Только не позабудь прихватить с собой дюжину автоматчиков. Я буду защищаться до последнего патрона. Вы нас живыми не возьмете. Иди же…
Она показала ему на дверь.
– Чего же ты стоишь, Тадеуш? Или, может, тебе надо подать твою фашистскую фуражку и плащ. А?
Врач не отвечал. Он медленно опустился на красную тахту, ладонями взялся за голову. Ирена не видела его глаз, устремленных вниз.
– Ирена, сестра моя, – спросил он, затравленно пряча глаза, – кто он тебе, этот человек? Не пытай меня, скажи правду.
Женщина устало вздохнула. По этому последнему вопросу она безошибочно поняла: брат сдается.
– Я уже сказала, это человек, которого я люблю. Он бежал из концлагеря под Познанью. Его там продержали около года, а в Советской Армии он был всего только лейтенантом.
– И ты убеждена в этом? – настороженно спросил доктор.
– Да, твердо, – ответила она не колеблясь.
– Ты легковерная, Ирена, – грустно улыбнулся Тадеуш. – Ты всегда была рабой первого впечатления. Вспыхиваешь, как порох, а потом приходишь к выводу, что не все то золото, что блестит.
– Зато ты, Тадеуш, слишком долго тлел. Таким тлеющим они тебя и заманили и во френч этот впихнули.
– Ты легковерна, Ирена, – повторил хирург не слушая, – он тебе сказал, что лейтенант. А вот мне стало известно, что не далее как вчера ночью бомбардировщик русских сбросил в Познани бомбы на казино, где проходило совещание старших офицеров германской армии.
– Так ведь промахнулись, наверное? – беспечно перебила она брата.
– В том-то и дело, что не промахнулись. Пятьдесят три убитых и четверо скончавшихся от ран. Статистика точная и в поправках не нуждается.
– Ну и что же? Какое это может иметь отношение к раненому?
Тадеуш поднял на сестру глаза, сказал строго:
– А такое, что советский бомбардировщик был сильно подбит зенитными батареями и совершил, по-видимому, где-то вынужденную посадку. Может, этот твой лейтенант один из красных летчиков и есть?
Вся задохнувшись от гордой догадки, Ирена выдержала его испытующий взгляд.
– Ты гестаповец или хирург?
– К чему эта пытка? – почти простонал Тадеуш.
– Тогда я тебя в последний раз спрашиваю: будешь ты делать операцию или нет?
Тадеуш встал и вяло потянулся за халатом.
– Хорошо, Ирена, я сделаю операцию. Но дай мне слово, что, как только рана станет безопасной, ты увезешь его отсюда. Здесь ему оставаться нельзя. Немцы ко мне заходят почти ежедневно. Ни ты, ни я не заинтересованы теперь в огласке.