– Еда Дункану казалась бы гораздо вкуснее, если бы он ел за этим старинным столом.
– Ожесточенность и гнев делали еду твоего отца невкусной, – сказала Дара, слишком хорошо помня жестокость старика, – а не ностальгия.
Она сожалела о том, что заговорила. Но сожаление это было кратким. Лаоклейн повернулся к ней и посмотрел прищуренными блестящими глазами.
– Ты легко презираешь то, чего сама не пережила.
– Это я не пережила? Он с легкостью насмехался над английской заложницей, которая горевала и была совершенно одинока! По крайней мере, свою ссылку он выбрал добровольно.
– Как ты сейчас свою.
– Да, – согласилась она менее горячо. – И я не жалею об этом, но не проси меня сострадать человеку, который не умел жалеть других.
Лаоклейн мрачно улыбнулся:
– Я просил тебя об очень немногом, дорогая. Пока.
Он повернулся к Бретаку и сказал:
– Поручаю тебе леди Дару. Я осмотрю границы Галлхиела и вернусь к ночи. Я уверен, что ты выполнишь мои приказы, и моя жена ни в чем не будет нуждаться.
Не сказав больше ни слова, не посмотрев на Дару, он вышел из зала. С трудом она отвела глаза от двери, захлопнувшейся за ним. Бретак осторожно смотрел на нее.
Она печально улыбнулась:
– Я никогда не научусь держать язык за зубами или следить за его хмурым взглядом, Бретак, но иногда он злит меня.
– Он не смог бы ужиться с уступчивой девушкой, – уверил ее Бретак, а про себя подумал: «Что выйдет из этого союза двух людей с железной волей?»
Просторная долина и высокие горы, окружающие ее, были по-прежнему такими же красивыми, какими Лаоклейн знал их в юности. Конь Лаоклейна шел быстро и уверенно по вековым тропам, окаймляющим горы и пересекающим ручьи. Старинный каменный мост нависал над узким заливом озера, которое за горами соединялось с морем. За мостом лежал второй перевал, ведущий глубоко в горы. Оттуда, бывало, соседние кланы совершали свои набеги на Галлхиел, когда он был богат. Лаоклейн поклялся, что вновь обретет богатство и силу, какие знал в прошлом. Урожаи, над которыми крестьяне трудились на земле, никогда не принесут богатства. Скотоводство – вот что более всего подходило для этой бедной, каменистой почвы. Шотландский скот ценился в Англии за свое вкусное мясо, и он принесет роду Лаоклейна процветание. Суровые зимы на обдуваемых штормами склонах могут стать главной опасностью в этом рискованном предприятии. Но долина Галлхиела служила хорошим укрытием, а у очень многих семей такого укрытия не было.
Пока Лаоклейн размышлял над своими планами, которые уже давно созревали у него в голове, стало темнеть. Когда он проезжал близлежащие к крепости фермы, солнце касалось вершин гор. Как только оно сядет, тут же наступит полная темнота, но на какое-то мгновение разбросанные тяжелые облака загорятся огненно-оранжевым цветом. Лаоклейн заметил, что, если в предстоящие дни эти облака будут собираться и опускаться все ниже, пойдет снег. Но это будут не те легкие сдуваемые ветром снежинки, которые падают на границе, а суровый, сильный и густой снегопад.