Она рассматривала его любящими глазами. С тех пор как они приехали в Галлхиел, его морщины около глаз стали глубже, но зато улыбался и смеялся он гораздо чаще, чем когда она впервые узнала его. Несмотря на то, что жизнь здесь была тяжела, было много трудностей и опасностей, он был счастлив. Она тоже была счастлива. Исключением был ее страх перед Каиристионой. Если у нее заберут Лаоклейна, то даже его ребенок не сможет облегчить ее боль.
Медленно она протянула руку и дотронулась до его губ. Он открыл глаза, и своими пальцами она почувствовала, что он улыбается.
– Ты хочешь ко мне, любовь моя?
– Если бы я могла удержать тебя здесь, в безопасности.
– Ты хотела бы, чтобы я оставил свои обязанности, отвернулся от мужчины, который волнуется за свою жену, от ребенка, ждущего свою мать?
– Нет, – вздохнула Дара. – Я хочу, чтобы ты им помог, но подумай и о том, чтобы твоя собственная жена и ребенок не волновались за тебя.
Пока он мылся, она стояла у открытого окна и смотрела вдаль через долину. Вчерашнюю духоту развеяли прохладные и влажные ветры. Тяжелые и темные облака заволокли небо и отбрасывали фиолетовые тени на поля. Вдалеке зеленые ветви деревьев и кустарников гнулись под внезапными порывами ветра, а овцы в своих укрытиях нервно ходили по кругу.
– Сегодня ночью у тебя будет тяжелая поездка, – заметила Дара.
– Может быть, это и к лучшему. Мало кто захочет вместе с нами оказаться под проливным дождем. Может быть, стража Аирдсгайнна будет больше заботиться о себе и не думать о том, что кто-то может к ним вторгнуться в такую погоду.
Он поднялся из ушата и стал сильно растираться полотенцем. Дара вместо ответа прикусила губы. А когда повернулась и предложила ему вина, она даже улыбалась. Он взял кружку и с жадностью выпил вино, после чего стал есть нежную жареную утку. Дара была взволнована настолько, что не могла ничего есть. Пройдет немного времени, и наступит темнота, а из-за облаков, она наступит даже раньше.
Вместе с ним она спустилась по лестнице. Лицо ее было спокойно. Было необходимо, ради себя и ради него, предпринять это усилие и казаться спокойной. Тогда он уедет со спокойной душой, ее страх не будет отягощать его.
В большом зале происходила тихая, но яростная битва. Парлан стоял перед своей матерью с неподвижным лицом. Гарда всем своим видом выражала твердость, но если на лице ее сына было волнение и ожидание, то у нее на лице была злость.
– Нет, Парлан, – сказала она резко. – Ты просишь у меня слишком многого.
– Я не прошу, мама. Это дети просят разрешения.
Она смотрела на него ошеломленно, потом повернулась к Дунстану, который до сих пор молчал. Ее глаза были бешеными.