Девушка что-то буркнула себе под нос и вдруг залилась тихим грудным смехом.
— Что это тебя так позабавило, госпожа? — Он даже не пытался скрыть дурное настроение.
— Вляпался ты по уши в дерьмо, — заявила девушка. — Вот и ты стал разбойником. Светит тебе виселица или в лучшем случае — каторга. Что теперь собираешься делать? — Она прополоскала рот и смачно плюнула на землю. — А что с пленными?
— Вот именно — что? — буркнул Оветен.
Задумавшись, оба умолкли.
Солдат, перевязывавший лохматого разбойника, поднял голову.
— Будет жить, — уверенно сказал он. — Ран много, в основном рваных, но все поверхностные. Много крови потерял, только и всего, ваше благородие. Отдохнет немного, отлежится и скоро опять будет бегать, как новенький. Уж я-то котов знаю, ваше благородие. — Солдат показал Оветену кольчугу. — Это ей он обязан жизнью, ваше благородие. Умереть мне на месте, если я когда-либо видел лучше доспехи. Эти стоят всех наших вместе взятых.
Оветен взял кольчугу, оценивая ее взглядом знатока. Потом поднял с земли продолговатый кожаный мешочек.
— Это Гееркото, — предупредила лучница. — Лучше не трогать. Перо много лет принадлежит ему, и если оно сочтет, что мы хотим причинить вред тому, кому оно служит… В общем, нельзя предугадать, что может случиться.
К ней вернулась прежняя уверенность.
— Я видела, как этот Предмет превратил стервятника в начинку для подушки. Он же раскрошил скалу, — походя, как нечто само собой разумеющееся, добавила она.
— Ты знакома с ним, госпожа, — скорее утвердительно, нежели вопросительно произнес Оветен. Он был задумчив.
— Да, — открыто сказала девушка и встала. — Дай мне какую-нибудь юбку, господин. Холодно.
Ему вдруг пришло в голову, что здесь, в этих проклятых Шернью горах, даже нагота не более чем нагота… Она может быть связана с холодом и желанием, но никогда не будет знаком доброй воли, как в Армекте.
Ему стало очень тоскливо.
— Спроси у солдат, госпожа. Может, у кого-нибудь найдутся запасные штаны.
Девушка поморщилась:
— Хочу юбку. Пойду взгляну на твоих пленников, у войска хорошее сукно.
— Не смей ничего отбирать у пленных! — гневно потребовал он и опять загрустил. — Пленные…
Она снова села.
— Да, кстати, что с ними делать?
Оветен пожал плечами.
— Не знаю, — беспомощно признался он. — Отпустить? Тогда Трибунал точно до меня доберется. Не повесят, конечно, но скандал будет как пить дать! Отцу придется подать в отставку. — Он покачал головой. — А есть другой выход? Ведь не убивать же их! Это еще вопрос, всплывет ли вся эта история… Нет, слишком многие знают. Ты, солдаты.