Тут в дверь постучали, и в комнату вошла одна из горничных? Она поинтересовалась, получила ли мадемуазель подарки? Они были доставлены посыльным из города. Значит, цветы тоже были от Марка Триэрна. Горничной нетерпелось поскорее узнать подробности. Очевидно, она подозревала, что здесь не обошлось без тайного поклонника.
- Это от моего кузена из Англии, - пояснила Дамарис, и девушка была явно разочарована столь прозаическим объяснением. Другие воспитаницы также видели посыльного с цветами, и они дали собственную трактовку ее объяснениям.
- Кузен может быть и женихом, - сказала одна из юных француженок. Он что, влюблен в тебя?
- У нас в стране считается, что двоюродные родственики не могут жениться между собой, - кисло проговорила американка.
- А у нас во Франции это самое обычное дело, - прощебетала другая француженка. - Эх, был бы у меня кузен, который присылал бы мне букеты...
Дамарис не стала вдаваться в подробности и объяснять, какие именно родственные узы их связывали на самом деле; в конце концов, троюродный брат - это тоже родственник, хотя и не столь близкий, как двоюродный. Но в любом случае и даже несмотря на то, что у нее не было кольца, она почувствовала, что ее авторитет среди одноклассниц заметно возрос.
Каникулы подходили к концу, и Селеста вернулась, привезя с собой обещанные каштаны и жалуясь на то, что она едва не умерла от скуки: на праздниках в их доме было полно детей, но не было ни одного заслуживающего внимания мужчины.
- Ты не любишь детей? - удивилась Дамарис.
Селеста пожала плечами.
- Я хочу любви. Красивой любви; а с пеленками можно и подождать.
Она тут же заметила браслет на руке у Дамарис.
- Это от него? - спросила она.
- Да, от него, но не от того, о ком ты думаешь.
- А ты, Дамарис, как я погляжу, тихоня-тихоней, но себе на уме; и сколько всего у тебя ухажеров?
- Ни одного. Это от родственника.
- Какая скука! - протянула Селеста, тут же теряя всякий интерес к безделушке. Она привезла Дамарис приглашение от мадам де Вальмонд провести пасхальные каникулы в их замке. Это приглашение надлежало передать опекунам Дамарис, хотя сама девушка, которой к тому времени уже исполнилось девятнадцать, считала подобную формальность совсем необязательной, но она все еще не была уверена в своем финансовом положении. Насколько она понимала, деньги, присылаемые ей мистером Престоном, шли из предназначавшегося ей наследства, и, возможно, когда она вернется домой, он позволит ей самой распоряжаться ими. Однако мадам Леберн ни за что не позволит ей отправиться в гости без его на то разрешения. В душе Дамарис надеялась, что он предложит ей провести каникулы в Корнуолле, потому что ей уже давно пора познакомиться, наконец, с кузеном Марком, который, похоже, не проявлял никакого интереса к своей будущей жене. Однако, когда от мистера Престона пришел ответ, то оказалось, что он совсем не возражает против поездки в Вальмонд. Что ж, выходит, что ей и в самом деле придется целый год безвылазно провести за границей, а уж коль скоро она сама согласилась на это, то нужно держаться и терпеть. Но в душе Дамарис была убеждена, что она и так уже научилась всем великосветским премудростям и вполне может соответствовать требованиям кузена Марка, а потому вовсе необязательно продолжать тратить деньги на подобную ерунду типа школы изящных манер. Хотя, с другой стороны, до окончания года оставалось не так уж много времени, всего один семестр, а потому устраивать скандал не было никакого смысла.