Насколько я помню (теперь прошло уже 5 лет), 16-го или 17 октября эскадра на тарверсе Лусона остановилась в море и грузила уголь, а на другой день произвела последние эволюции. После этого были отпущенны все опустевшие транспорта, что многие горячие головы посчтали тогда грубой ошибкой. Ведь это давало Того точную инвормацию о нашем местоположении. А при наличае в экипежах купцов болтунов, и о нашей цели.
Уголь было приказано догрузить только до полного запаса в ямах, что и было сделано. Относительно же влияния запасов провизии и материалов, которые действительно были на судах в изобилии, то вес их по самому простому подсчету был настолько невелик, что мало влиял на углубление судов. Запасы боевые были только в количестве обыденного снабжения судов +20 %.
Вернемся теперь к последним эволюциям эскадры (17-го или 18 октября). Эти эволюции заключались в том, что адмирал подымал сигналы — "неприятель идет с носа", "с правой, левой стороны", "с кормы" и прочее и, не ожидая разбора сигнала всеми судами, начинал соответствующую эволюцию, согласно тактике, а именно: строил строй фронта, пеленга и пр. Этими эволюциями он хотел окончательно утвердить в памяти командиров, что он будет делать в бою, в случае встречи с неприятелем. Среди сигналов был и сигнал о появлении неприятеля и, согласно сигналу, суда производили эволюцию, строя строй фронта на неприятеля. Через примерно день хорошего хода, мы снова легли в дрейф посреди океана и стали чего то ждать.
Как всегда и здесь высказалась смешная сторона человечества, хотя и в исключительном случае. Я говорю о курьезе, который был со мною накануне боя вечером. Ко мне пришел прапорщик Т. и просил меня сегодня же заплатить ему 9 рублей за саблю, которую я хотел у него когда-то купить; так он решил, что может случиться, что покупателя убьют в дневном бою и он останется с ненужной ему саблей. В эту ночь офицеры и команда стали на две вахты, и я оказался на вахте с 4-х до 8-ми часов утра старшим вахтенным офицером.
В шесть часов утра в посветлевшей восточной стороне горизонта показались несколько силуэтов неивестных военных кораблей. Пробили боевую тревогу а «Светлана» набирая ход понеслась навстречу неизвестным.
Конец октября 1904 года. Дальний.
БУМ!!! Грязное бело-серое облако разрыва над втянутой в плечи головой, истошный визг круглых шрапнельных пуль, и частая дробь по бревенчатому козырьку.
— Ну что я могу поделать, — обиженно проговоил Шталькенберг, близко к сердцу воспринявший матерное высказывание Балка по поводу японской артиллерии, — у них тут всего то одна батарея. Но как я ее подавлю, если они стреляют только с закрытых позиций, а на «Илье» осталось по десятку снарядов на орудие? На батарее, верее уже полубатарее, трехдюймовок и того хуже.