– Почему ты мне ничего не сказал?! Кими мо, ками дзо!
– Пьяным был, извини. Не придал значения.
– Значит, все было продумано. Какой я дурак, что доверился этому капитану! Кими мо, ками дзо!
– Не все так мрачно, – заверил его Язаки. – Пока ты ему нужен, он ничего не сделает с Юкой.
– Ты уверен, что я ему нужен?
– Уверен.
– Но зачем?
– Это мы узнаем в столице.
– Ничего не понял! – воскликнул Натабура и, опустив руки, сел на лавку.
Все было кончено. Жуткое чувство отчаяния охватило его. Кими мо, ками дзо! Он казнил себя за недальновидность. Однако что-то ему подсказывало – Юка совсем не там, куда они собрались идти. Это непонятное чувство родилось в тот момент, когда они читали письмо. Он видел то, что невозможно увидеть: дорогу в горах и Юку, но почему-то в странном одеянии, которого она никогда не носила, и кожа у нее была почему-то белая. Еще он подумал об учителе Акинобу. Он все сделает, подумал Натабура. Все, что сможет. Я верю в него. Все это были отдельные знаки, и он не мог сложить их в единую картину, не понимал их значения и не видел сути происходящего.
– Я думаю, что все это каким-то образом связано с Камаудзи Айдзу. Вдруг капитан Го-Данго готовит заговор?! – Язаки сам испугался того, что произнес. Обычно все заговоры в этой стране кончались массовыми казнями. Самураев заставляли сделать сэппуку, а простых крестьян распинали на крестах, и Язаки не хотел последовать ни за теми, ни за другими.
– Нам только не хватало еще заговора! – в сердцах воскликнул Натабура.
– Да… – согласился Язаки. – А где учитель Акинобу? Я думаю, он с ней!
– Учитель Акинобу наша единственная надежда, – согласился Натабура. – Найдем учителя, найдем и Юку. Я думаю, они вместе.
Когда они уже вышли за околицу и невольно оглянулись, то увидели, как из леса метнулись тени – это возвращаются крестьяне, напуганные небывалыми событиями в деревне.
***
В ту ночь Акинобу не спал. Он единственный не пил сакэ. Что-то ему подсказывало, что грядут необычные события. Какое-то странное ощущение скверны витало в доме старосты – словно за выпивкой и болтовней скрывалась мерзкая, гнилая тень предательства. Только она выглядела безадресной, и он не знал, откуда она придет, в каком обличие, с какой целью, и с сомнением поглядывал на капитана Го-Данго. Весел и хлебосолен он был. Стол ломился от деревенских яств. Однако нет-нет да проскакивала в голосе капитана трезвая нотка, а взгляд оставался ясным и твердым. Поэтому и не пил Акинобу, ограничившись чаем, да между делом подремывал, почему-то зная, что ночью спать не придется и что ему нужна свежая голова и крепкое тело. Он полагал, что и Натабура не напьется. Но не узнавал его в тот вечер – не то чтобы Натабура перебрал, но, очевидно, утратил контроль над ситуацией. Должно быть, кто-то из Богов смущает Натабуру. Делает его непохожим на самого себя. Если бы только Акинобу догадался, если бы он хорошенько пригляделся, то в самом темном углу дома, куда едва проникал свет, за сдвинутыми ширмами обнаружил бы маленькое отверстие, из которого порой вылезал демон смерти Кадзан и посылал в сторону Натабуры пассы, тем самым ослабляя его волю.