А она: «Ах!.. Ох!.. Аркаша, милый!.. Ох, дура я, дура! А ты — балда, балда! Хоть бы адрес оставил!.. Да поздно, Аркашенька, поздно!.. Да при чем здесь кандидатские — он человек хороший, ты же сам знаешь. Ой, мамочки! Да ведь я не та уже, не та! Понимаешь! Ты хоть это понимаешь?..»
И в таком духе, в таком духе.
Кого только не возил Венька: пьяных в сиську, иностранцев, писателей, базарных спекулянтов в кепках-«аэродромах», кидавших пятерки на чай, официанток из ресторанов с ихними фраерами развозил по хатам.
Но чтобы такое!.. У Веньки вспотели ладони, он по очереди вытирал их о свитер и, вытирая, слышал, как под ладонью бухает сердце.
Парень заливал здорово, напористо — невеста начала слабнуть. Венька почувствовал это. Парень тоже, видать, почувствовал, от уговоров перешел к командам:
— Никуда ты отсюда не выйдешь, не выпущу. Плевать нам на них, Лелька, плевать! На хороших, на плохих — на всех. Едем ко мне. Прямо сейчас!.. Шеф, разворачивай в город!
Запахло, кажется, воровством настоящим. Венька аж головой крутанул: вот-те на! Хотя что же? — не он ведь воровал. Его дело извозчичье. И в город ему, с пассажирами, вполне годилось.
Все же он пока не разворачивался, только скорость чуть сбросил. Потому что те двое окончательно еще не договорились.
Парень — «разворачивай», а невеста — «Аркашенька, опомнись! Что мы делаем, господи!..»
— Шеф, ну что ты телишься? Разворачивай! — простонал парень.
И тут Веньку тоненько щекотнуло что-то. Мысль — не мысль, а так — дуновенье. Атом какой-то проскочил по извилинам. И он, как тогда, на стоянке, спросил:
— А сколько кинешь?
Спросил и напрягся почему-то в ожидании ответа.
— Ну, сколько-сколько? — тоже, как там, на стоянке, сказал парень — только еще нетерпеливее сказал, злее: — Пару рублей сверху получишь!
Венька смолчал. Продолжал ехать.
— Ну, тройку, шеф! — сказал парень, нажимая на «р» — «трройку».
Венька резко тормознул. Включил свет в салоне и повернулся к ним.
Парня он проскочил взглядом — видел уже, — уставился на невесту. Глазами с ней Венька только на мгновение встретился — не успел даже цвет различить. Круглые, испуганные — и все. Она их сразу же опустила. Но и с опущенными… Нет, не видел Венька подобного ни в кино, ни на картине. Не видел!.. Такая она была вся… такая! Ну, не расскажешь словами. Да как рассказать-то? Про что? Про волосы? Про щеки… губы? Про то, какая шея? А такая: раз взглянуть — и умереть. Или напиться в драбадан, чтобы неделю ничего другого не видеть… И где только она росла-то? Чем ее поливали?..
Венька смотрел.
Становилось неудобно.