Мейсон начал:
– Вы, Борден Финчли, сводный брат Гораса Шелби, обратились в суд с просьбой назначить вас опекуном над состоянием Гораса Шелби?
– Совершенно верно.
– Вы приехали к мистеру Шелби погостить?
– Да.
– Сколько времени вы у него гостите?
– Около шести месяцев.
– Другими словами, вы прожили здесь три месяца до того, как Дафния Шелби уехала в путешествие?
– Да.
– Кто в настоящее время находится в доме, мистер Финчли?
– Моя жена и Ральф Экветер.
– Ральф Экветер? – переспросил Мейсон с притворным удивлением. – Разве Ральф Экветер – родственник мистера Шелби?
– Нет.
– В таком случае его близкий друг?
– Да, он близкий друг, только не Гораса Шелби, а мой. Он приехал на Тихоокеанское побережье вместе с нами. Собственно, мы путешествовали в его машине.
– И вы все вместе остановились у Гораса Шелби?
– Да, хотели просто навестить Гораса, но, когда заметили, что он умственно слабеет, нам пришлось задержаться, чтобы оказать ему помощь.
– И Ральф Экветер помогал вам разбираться в положении вещей?
– Он прибыл вместе с нами, мы, как уже было сказано, путешествовали в его машине. Нам было просто неудобно отослать его. Он со своей стороны проявил деликатность, не бросил нас в трудную минуту, когда события приближались к кульминационному моменту.
– Кульминационным вы называете, очевидно, тот момент, когда вам удалось убрать с дороги Дафнию Шелби и прибрать к рукам деньги брата?
– Я вовсе не это имел в виду. Я говорил о том, что Ральф Экветер, как настоящий друг, не посчитался с собственными планами и согласился остаться со мной, пока положение не прояснится.
– Что вы называете прояснением положения?
– Пока мой брат не освободится от вредного влияния юной особы, которая, пустив в ход все свои чары, сначала стала распоряжаться всеми его делами, а затем заставила послать на ее имя чек на сто двадцать пять тысяч долларов, которые она должна была получить и передать своему поверенному так, чтобы их никто не смог найти.
– Понятно, – наклонил голову Мейсон. – Вы узнали про это письмо?
– Я знал про него.
– Каким образом?
– Видел письмо до того, как оно было отправлено.
– Где вы его видели?
– На письменном столе брата.
– Вы подумали, что письмо адресовано вам?
– Нет, этого я не думал.
– Знали ли вы, кому оно было адресовано?
– Совершенно точно.
– И однако вы его прочли?
Вопрос Мейсона прозвучал так недоуменно, как будто чтение чужих писем является одним из тягчайших преступлений.
– Да, прочел! – рявкнул Финчли. – Сначала прочел сам, а потом позвал жену. Она тоже видела чек на сто двадцать пять тысяч, который должен был уйти вместе с письмом, и вот тут-то я окончательно решил, что нельзя позволять совершенно чужому человеку разбазаривать состояние брата.