Таким образом, несомненно, последняя фраза романа является многозначительной. Однако нам все еще не до номиналистических ее толкований. Беда в том, что по ней вполне можно, наверное, даже доп?лжно судить о том, как роману следовало бы называться - и начинаться.
В самом деле - если "Мастер и Маргарита" и роман о Понтии Пилате столь демонстративно и многократно одинаково заканчиваются, логично предположить, что они и начинаются/называются одинаково - лишь в таком случае, согласно авторскому замыслу, они стали бы по-настоящему семиотически неразличимыми. "Мастер и Маргарита" для романа о Пилате, согласитесь, не подходит, стало быть, общее (название) надо искать в частном (внутреннем романе). А как назывался/начинался роман о Пилате (ох как правы были М.К. и З.Б.-С., двумя способами доказывавшие, что роман именно о Пилате, а не о Христе - помните: а. Пилат - единственное, что в этом романе из жизни, все остальное - русская литература, б. дабы подковырнуть Ницше, Булгаков изобразил терзаемого сомнениями арийца Пилата среди решительных семитов)? Вне всякого сомнения "Понтий Пилат"/фразой о Понтии Пилате. Доказательства? Пожалуйства, сразу три.
Во-первых, глава 2, в которой, собственно, и начинается повествование о прокураторе, так и называется/начинается - "Понтий Пилат"/В белом плаще с кровавым подбоем... в крытую анфиладу... вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.
Во-вторых, советские критики, разгромившие роман Мастера, возражая против попытки воинствующего богомаза и старообрядца протащить в печать апологию Иисуса Христа, предложили ударить не по христианству, а по пилатчине. Не стоит переоценивать советских критиков, которые, несмотря на грозный тон, чувствовали себя обычно не совсем уверенно и говорили не совсем то, что хотели сказать. Следует только иметь в виду, что роман они громили чисто заголовочно. В чем, с их точки зрения, может быть виноват Пилат, только затесавшийся в эпоху Иисуса Христа? Да ни в чем особенном, как ни в чем не виноват хладнокровный и убежденный палач Крысобой или командуюший легионом красавец-легат. Разве что в том, что роман был назван его именем.
В-третьих, сам Воланд счел это обстоятельство потрясающим:
- А скажите, почему Маргарита вас называет мастером? - спросил Воланд.
Тот усмехнулся и сказал:
- Это простительная слабость. Она слишком высокого мнения о том романе, который я написал.
- О чем роман?
- Роман о Понтии Пилате.
Тут опять закачались и запрыгали язычки свечей, задребезжала посуда на столе.
- О чем, о чем? О ком? - заговорил Воланд, перестав смеяться. - Вот теперь? Это потрясающе!