Электричества не было. Мне объяснили, что причиной его отключения был пронесшийся недавно ураган.
– Очаровательное место. Невольно вспоминаешь старые времена, – заметил после приветствия Эрон, в то время уже совершенно седой, классический образец пожилого джентльмена, благодушного и приятного, так сказать, во всех отношениях.
Просторные квадратные комнаты освещались только масляными лампами и свечами. Я заметил, как при нашем приближении в веерообразном окне над входом промелькнул огонек. В глубоких галереях, по периметру окружавших огромный квадратный дом на первом и втором этажах, раскачивались на ветру фонари.
Перед тем как войти, я, не обращая внимания на дождь, неторопливо оглядел этот чудесный особняк. Наибольшее впечатление на меня произвели его простые, но изящные колонны.
Когда-то на несколько миль вокруг рос сахарный тростник. Позади дома, за чуть поблекшими под ливнем клумбами, виднелись ветхие постройки – в прежние времена там жили рабы.
Она спустилась навстречу мне – босая, в светло-сиреневом платье в розовый цветочек, совсем не похожая на ведьму.
Даже если бы она накрасила веки, как индийская принцесса, чтобы подчеркнуть цвет глаз, они не выглядели бы более таинственно. Мое внимание сразу привлек ярко-зеленый тон радужной оболочки, обведенной по краю темной полосой, с черным кружком зрачка в центре. Изумительные глаза. На фоне кремовой, чуть загорелой кожи они казались особенно яркими. Волосы она зачесала назад, убрав пряди со лба. Тонкие, изящные руки были свободно опущены вниз. В эти первые секунды нашей встречи она держалась совершенно непринужденно и выглядела удивительно спокойной.
– Дэвид Тальбот, – повторила она почти официально, и меня восхитила уверенность, прозвучавшая в тихом голосе.
Ее так и не смогли отучить от привычки ходить босиком, и маленькие ступни, утопавшие в ворсе шерстяного ковра, казались особенно соблазнительными. Я решил было, что она выросла в деревне, но, как оказалось, ошибся: ее детство прошло в одном из старых, полуразрушенных районов Нового Орлеана, где не сохранилось даже тротуаров, в обветшалых домах царило запустение, а цветущий ядовитый олеандр разросся до немыслимых размеров.
Она жила там с крестной матерью, Большой Нанэнн, ведьмой, научившей девочку всему, что знала сама. Ее мать, могущественная колдунья и провидица, известная мне тогда только по таинственному имени Холодная Сандра, влюбилась в геолога. Об отце у девочки не сохранилось даже воспоминаний. Она никогда не ходила в настоящую школу.
– Меррик Мэйфейр... – Я нежно обнял ее.