Я бесцельно топтался у закрытого журнального киоска, размышляя о нелепости своего положения, не в силах придумать что-нибудь путное.
Ветер не утихал, и я клацал зубами от холода.
— Погреться не хочешь? — сипло спросил кто-то сбоку. Я с удивлением повернул голову. Взгляд наткнулся на обширную лысину, которую обрамляла скудная седоватая растительность. Над крутым лбом двумя игривыми фонтанчиками серебрились брови, а под ними застыли черные жесткие зрачки. Ну, прямо старший брат из недавнего рассказа!
— Хочу, — едва шевельнул я закоченевшими губами.
— Идем. — Человек мотнул лысиной и проворно заковылял в сторону города. Его не застегнутое старенькое пальтецо трепыхалось на худых плечах, длинный шарф двумя серыми языками смешно вскидывался за спиной. Сильно изношенные башмаки звучно зашлепали по тротуару. Незнакомец почти бежал, кося на меня цепким глазом. Ему нравилось — я не отставал; он довольно хмыкал и подбадривающе сипел. Неожиданно он перебежал на противоположную сторону улицы и услужливо, слегка согнувшись, распахнул передо мной сверкающую дверь.
В лицо пахнуло вкусным теплом, бархатными переливами заплескалась музыка; за длинной стойкой, под гирляндами искрящихся бутылок, одиноко маячила приглашающая физиономия пожилого бармена. Заметив за моей спиной сопровождающего, бармен нахмурился, но незнакомец с полупоклоном показал на меня:
— Он платит!
— Я плачу? Интересно, есть ли у меня деньги? Машинально опустил руку в карман куртки и, кажется, что-то нащупал. Одна-единственная купюра! Новенькая, хрустящая. Откуда?…
Удивление надолго не задержалось. Бармен недоверчиво принял бумажку, повертел в руках, даже понюхал; в конце концов небрежно бросил в ящичек кассы и с улыбкой произнес:
— Ну, что вам угодно?
Лысый шустряк тут как тут, командует:
— Для начала два «бренди».
Бармен выставляет две наполненные рюмки. Шустряк тут же подхватывает одну и выпивает. Вторая ждет меня. А я тяну, раздумываю — как же быть? Не пью же ведь!
— Прекрасно! Меня угощают! — Вторая рюмка незамедлительно взлетает к жадным губам шустряка.
Теперь я хорошо разглядел лицо незнакомца. Собственно, ничего особенного, кроме отмеченной лысины. Нос как нос, губы как губы…Нет, нет, очень уж необыкновенные глаза: прячутся под фонтанчиками бровей и открываются неожиданно, чтобы, как опытный фехтовальщик, внезапно нанести удар…
Проглотив содержимое второй рюмки, незнакомец продолжал распоряжаться:
— У нас праздник. Берем пару бутылок.
Бармен понимающе завернул заказ. А мой взгляд нескромно уперся в румяную башенку из горячих пирожков. Голодный блеск моих глаз был замечен, — пирожки аккуратно отправлены в обширный пакет.