– Я обещаю, – сказал Али и в подкрепление своих слов пожал Саддину руку.
Лицо Саддина озарилось улыбкой.
– Всегда носи с собой клинок, Али аль-Хусейн. Ты должен быть готов в любую минуту встать на защиту Мишель. Помни, фидави – настоящие мастера в искусстве маскировки. Они принимают облик безобидного торговца, нищего попрошайки или слуги так же умело, как растворяются в ночной темноте. Обещай мне, что всегда будешь помнить об этом!
Али кивнул.
– Хорошо. – Кочевник был доволен. – Аллах милостив. И еще одно. Остерегайся правителей Газны, Али аль-Хусейн. Они будут искать тебя повсюду. По моим сведениям, у них тесные контакты с фидави. Не исключено, что сам эмир и есть тот Великий Магистр, которого фидави называют Горным Старцем. Это очень опасные люди. Если тебе понадобится защита, иди в Исфахан. Эмир этого города мудрый и заслуживающий доверия человек. Я говорил с ним. Он примет тебя при дворе в случае если придется покинуть Казвин.
Али слушал Саддина и не мог себе представить, что когда-то считал его заклятым врагом.
– Благодарю тебя от всего сердца, – поклонился Али. – Ты обо всем подумал.
– Стараюсь по мере сил, – ответил Саддин. На его лбу выступили капельки пота.
– Что я могу сделать для тебя? Хочешь, извещу твою семью?
– Нет. Они знают, что мы больше никогда не увидимся. Во всяком случае, на этом свете.
Вернулся Махмуд с одеялом и кувшином воды.
– Господин, мне…
– Оставь нас. И позаботься о том, чтобы нам с другом никто не мешал. – Али укрыл Саддина.
Друг? Может, Саддин и был его единственным настоящим другом? Как поздно он это понял! Али повернулся к слуге: – Я позову, если понадобится твоя помощь.
Тот покорно откланялся и удалился.
– Хочешь пить? – спросил Али.
– Нет, мне холодно. Я совсем замерз.
Али плотнее укрыл его одеялом, хотя знал – ему уже ничто не поможет. Озноб, который испытывал Саддин, был следствием потери крови и предвестником приближающейся смерти.
– Я чувствую усталость, – тихо проговорил Саддин.
– Тебе нужно немного поспать.
Но Саддин решительно покачал головой.
– Вот этого не надо. Мне еще предстоит долгий сон. – Он попытался приподняться. – Я хочу взглянуть на звезды, прежде чем отправиться к ним навсегда.
Али почувствовал, как к горлу подступает ком. Лицо Саддина было почти прозрачным, словно он не просто умирал, а постепенно растворялся на его глазах.
– Может быть, хочешь исповедаться?
– Пока еще в состоянии? – Саддин улыбнулся, и лицо вновь исказила гримаса боли. – Нет. Аллах даровал мне насыщенную жизнь. Мне не о чем сожалеть, не в чем раскаиваться. Во всем, что я совершил – дурного и хорошего, – один Аллах будет мне судья.