– Ты видишь, как тебя засасывает внутрь нее, – объяснял он, – и чей-то тихий, наверное, еще первобытный голос нашептывает тебе, что целиком твой приятель может наружу уже и не выйти.
Саре очень хотелось увидеть на лице Энтони хотя бы тень страха.
– Временами ты меня ненавидишь, ведь правда? – спросила она. – Ненавидишь за то, что любишь. Из-за этого ты приходишь в такую злость, что тебе не терпится причинить мне боль, да? Вот почему тебе так нужно, чтобы я ревновала и сходила с ума от беспокойства.
Она раскачивалась с таким неистовством, что дыхание ее срывалось, а тело изнутри уже горело сухим огнем. Боль лишь подстегивала ее страсть; еще шире раздвинув ноги, она обрушилась на него с новой энергией.
– Пытаешься сделать мне больно? – спросил Энтони. – Хочешь быть грубой со мной?
– Да. Такой же, как умеешь быть ты. А ты думал, что один на это способен?
Сара не узнавала своего голоса, как и руки, он не принадлежал ей. Когда-то Энтони говорил, что он подчиняется ей, сдается на ее милость, но сейчас она ощущала себя побежденной.
Энтони улыбался, однако улыбка его была несколько вымученной. Еще не сам страх, но уже близко. Видимо, ей все же удалось подняться над ситуацией, тем не менее Энтони не был готов обратиться в бегство. Положив руки ей на бедра, он старался упорядочить свое дыхание.
– Я не был с тобою груб, – с трудом проговорил он. – Если бы я этого захотел, то привел бы другую женщину и овладел бы ею прямо у тебя на глазах. При этом я привязал бы твои руки к спинке кровати, чтобы ты не смогла до себя дотронуться. И ты смотрела бы, как я ставлю ее на колени – я вошел бы в нее сзади, как ты и любишь. И ты исходила бы капля за каплей, и тебя душила бы ненависть. Даже саму себя обслужить ты бы не смогла, потому что руки привязаны.
Энтони ловко извернулся, и Сара оказалась вдруг под ним, по-прежнему ощущая в себе его плоть. Заломив ей руки за голову, он спросил:
– Как ты хочешь, чтобы я это сделал, Сара? Насколько грубым нужно мне быть?
– Твоя злость меня не пугает. Ты не сможешь причинить мне боль.
И все же ей было больно. Так, что показалось, будто меж ног у нее кровоточащая рана. Но это ничего не значило – ей хотелось большего. Чем безудержнее становился Энтони, тем крепче Сара оплетала его ногами.
– Если бы мне нужно было быть с тобой грубой, – сказала она, стиснув зубы и истекая потом, – то после того, как ты в конце концов развязал бы мне руки, я не легла бы с тобой. Я предпочла бы твою подругу, проигнорировав тебя так же, как ты меня сегодня.
Энтони расхохотался.
– Плохо же ты меня знаешь. Этим ты меня бы не обидела – я с удовольствием посмотрел бы на вашу парочку.