— Ты понимаешь верно. Уильям. Мы не можем посеять панику и превратить рынок урана, а заодно и жизнь Подземного Мира в кошмар. Посему мы будем вести переговоры с Подземным Миром только на основе конкретных предложений по избеганию энергетической катастрофы, — Президент снова отключил автоматику коляски и уперся руками в колеса. На этот раз коляска сдвинулась на целый шаг. Дафф довольно улыбнулся, включил привод и направил коляску в сторону здания Сената. — Приступайте к работе, господин Главный Инженер. Ваш челнок стартует через шесть часов, — и, подмигнув Ноффу, совсем не по-президентски задорно добавил:
— Пора спасать мир!
— Таким образом, мой дорогой друг, «Пирогов» может существовать до тех пор, пока существует хотя бы один, причем абсолютно любой, сегмент сети бункера, — Трубецкой положил стило рядом с графической панелью и принялся открывать вторую бутылочку Evian.
Арториус внимательно разглядывал сложнейшую структуру, нарисованную профессором. Каким все-таки непостижимо гениальным был мозг великого Серебрякова.
— Но позвольте, Денис Денисович, в таком случае его способности станут весьма ограниченными, ведь емкость и мощность отдельного сегмента сети довольно невелики, — Арториус кивнул в знак благодарности, принимая от Трубецкого наполненный Evian стаканчик.
За время лечения лунного инженера у Третьего помощника завязались хорошие отношения практически со всем составом Аналитической группы, и с тех пор Арториус старался бывать в знаменитом подуровне как можно чаще. Он избрал беспроигрышную тактику общения с учеными — беседы об их исследованиях. Увлеченные люди часами посвящали его в мир науки.
Чиновник особенно любил бывать в лаборатории Трубецкого, и не только из-за того, что профессор являлся лучшим мозгом аналитиков, но также благодаря восхитительному, уходящему своими корнями глубоко в эпоху Древних обычаю VIP угощать гостей своими нормами. А нормам Аналитической лаборатории позавидовал бы каждый. Вот и сейчас Арториус беседовал с профессором, наслаждаясь лучшим сортом воды в мире, завезенной из Суисс за огромную цену, и знаменитым шоколадом Ромба, стоившим лишь немногим меньше.
— Отнюдь нет, дружище Арториус, тут-то и проявляется во всем своем величии блеск и загадка научного гения Серебрякова. Программный код «Пирогова» не имеет ничего общего ни с одним известным в мире языком программирования. До сих пор нам удалось расшифровать лишь девять процентов древнего алгоритма. Одной из множества еще не раскрытых его загадок, помимо ядра программы, является механизм компрессии данных. «Пирогову» для существования требуется только функционирующий носитель. Программа абсолютно автономна, мы уверены, что ее загадочный код включает в себя виртуальный процессор и все остальные элементы, необходимые для существования. По своему принципу это самообучающаяся и самосовершенствующаяся программа-симбионт. Она совершенно феноменальным образом получает доступ ко всем сегментам сети, в том числе и к вновь подключенным участкам, и использует для своей работы любые их ресурсы, распределяя нагрузку настолько виртуозно, что общая производительность сети не несет сколь-нибудь существенных потерь. Поэтому, даже оставив в рабочем состоянии самый малый сегмент сети, мы будем иметь полнофункционального «Пирогова». Снизится только объем баз данных, оставшихся на отключенных сегментах. Минуту, дружище, — подошедший к профессору сотрудник протянул Трубецкому цифровой носитель. Денис Денисович вставил его в приемное гнездо на панели коммуникатора, и через секунду оба ученых склонились над дисплеем, обсуждая одну из многочисленных научных проблем.