Шрецкий сидел в ВИП-зале аэропорта Толмачево. Он был мрачен. Ни о каком прибытии Президента речь уже не шла. Под вопросом был и сам факт завтрашней сдачи «Подземстроя» госкомиссии. Сейчас необходимо как можно скорее оказаться в Москве, надо держать руку на пульсе событий. Самолет срочно готовили к вылету, однако, раньше, чем через час вылететь не удастся. Охрана и свита молча застыли вокруг, словно превратившись в каменных истуканов, лишь избалованный отпрыск всесильного олигарха как всегда капризничал, недовольный чем-то. Нянька и гувернантка тихо пытались успокоить вредного наследника, предлагая ему откушать сладостей или заняться компьютерной игрой. В конце концов, выбор пал на компьютер.
Шрецкий собрался было в который раз поторопить референта с подготовкой вылета, но тот уже был рядом и включал коммуникатор.
— Экстренное сообщение по каналам новостей, Эдуард Романович, — казалось, что находящиеся в зале люди перестали дышать. В гробовой тишине звук динамиков разнесся по всему залу:
«…обменялись ядерными ударами. Связь с акваторией „Шельфа ООН“ и прилегающими к нему районами потеряна. Мы срочно пытаемся получить любую информацию с места трагедии…»
— Сообщите капитану самолета, что если мы не вылетим через полчаса, он может искать себе новую работу, — Шрецкий практически рычал на референта.
Через пятнадцать минут Шрецкий поднимался на борт своего личного самолета. Усевшись за рабочий стол, олигарх проводил взглядом промчавшегося по салону в направлении компьютерного симулятора сына. Коммуникатор моргнул лампочкой внутренней связи, и командир экипажа доложил, что до взлета осталось десять минут.
В этот момент референт включил голографический экран и доложил:
— Эдуард Романович, правительственное сообщение.
Изображение государственного флага сменилось каменным лицом Премьер — министра. Без лишних слов и нелишних объяснений, премьер сообщил об объявлении в стране военного положения и призвал к соблюдению спокойствия и недопущению паники, назвав это вынужденной временной мерой. На этом правительственное сообщение закончилось.
— Соединяйте меня с Президентом до тех пор, пока не соедините. И обеспечьте мне связь с Министерством Обороны. Скажите капитану, что нам необходимо быть в Москве так быстро, насколько это вообще возможно.
— Слушаюсь, Эдуард Романович.
Как только самолет набрал высоту, Шрецкий затемнил иллюминатор. Солнце оставалось позади самолета, но даже с этой стороны дневного света, столь нелюбимого олигархом, было еще много, он раздражал и мешал думать. Переговорить с Президентом по-прежнему не удавалось, Министерство Обороны тоже молчало. Шрецкий понимал, что сейчас там творится, но до Москвы оставалось еще половина пути, а информацию надо было иметь на руках немедленно.