Майор коротко улыбнулся:
— По выражению вашего лица. Оно сменилось с обеспокоенного на удовлетворенное, когда открылась крышка капсулы.
Врач секунду помялся, затем сконфуженно прогудел из-под легкого гермошлема:
— Я очень волновался, это был мой первый анабиоз, и сразу же глубокое погружение. У нас всего один специалист с опытом работы в этой области. Но все прошло хорошо, вы перенесли погружение просто идеально, — он указал на открывающуюся дверь, — пройдемте в диагностический отсек, вам необходимо пройти целый ряд тестов, после чего приступим к биорегенерации и другим процедурам.
Тринадцатый нахмурился и пошел к выходу. Месяц в анабиозе воспринимался как пара мгновений, и память о шести часах неподвижности была свежа настолько, что известие о неизбежном повторении отлеживания боков навевала тоску.
Худенький доктор еле поспевал за могучей фигурой майора, перейдя чуть ли не на бег, он ухитрился первым юркнуть в двери, и, указывая на один из диагностических аппаратов, произнес:
— Я ваш лечащий врач, меня зовут Антон Александрович, можно просто Антон. Присаживайтесь сюда, пожалуйста. Как вы себя чувствуете?
— В порядке. Только ни сидеть, ни лежать не могу, пролежни не дают, — пробурчал майор.
Антон улыбнулся и кивнул медсестре, которая немедленно принялась за уже набивший оскомину обряд электрического мумифицирования.
— Придется смириться с этим неудобством, ограниченная подвижность при проведении большинства медицинских процедур является неизбежным сопутствующим фактором, — доктор выдал витиеватую фразу, и Тринадцатый про себя поморщился.
Скорее уж, абсолютная неподвижность, если, конечно, медик не защитывает за активность дыхание и сердцебиение. Он обреченно наблюдал за процессом превращения себя в клубок из проводов, датчиков, анализаторов и еще целого сонма присосок и липучек неизвестного ему предназначения, предчувствуя скорую смерть от скуки.
После диагностики потянулись бесконечные часы биорегенерации, затем масса других не менее унылых процедур, наконец, спустя почти девять часов, когда ни на минуту не перестававший улыбаться медперсонал уже буквально валился с ног от усталости, с разнообразной терапией было покончено, группу накормили ужином и выделили пятнадцать минут на водные процедуры. Майор стоял под горячим душем и довольно жмурился чувствуя, как озорные струйки воды весело колотят по плечам и ласковыми змейками стекают по спине. Вылезать из душевой кабины решительно не хотелось и казалось совершенно несправедливым, что в анабиоз нельзя погружаться прямо вот так, стоя под душем. В конце концов, медики начали настойчиво торопить, и выйти из душа все же пришлось.