– Что-то случилось, – отозвался Нефедов. Он уже стоял, надевая куртку и перехватывая ее в поясе широким ремнем. – Быстро подъем! Останешься здесь, смотри в оба. Я сейчас вернусь. Где Чернецов?
– В соседнем чуме спит, они там вместе с Матвеевым…
– Понятно, – сдвинув кобуру на живот и растегнув ее, старшина вышагнул за полог.
Вьюга ударила его, шатнула, словно проверяя на прочность, рванула за капюшон куртки. Но Степан крепко стоял на ногах, только чуть пригнулся и щитком ладони в перчатке заслонил глаза. Рукавицы были лучше, в них пальцы не мерзли – но стрелять в рукавицах было нельзя.
– Сте-е… – ветер принес совсем тихий голос. Тогда Нефедов выхватил из кобуры "парабеллум".
– Эй, кто там! Сюда ходи! Сюда ходи, слышишь! – заорал он, что было сил. Потом три раза, через долгие промежутки выстрелил в воздух. Опустил дымящийся пистолет и стал ждать, закрыв глаза, вслушиваясь в метель, поворачиваясь туда сюда как волк – всем корпусом.
Где-то рядом хрустнул наст. Темное пятно пробивалось к чуму через снежные вихри. Нефедов присел на одно колено. В своей белой куртке он сливался со снегом, а крутящиеся вокруг вихри делали его и вовсе неразличимым. Пятно приблизилось вплотную. Старшина дождался, пока тяжело дышащий лыжник пройдет мимо, встал и аккуратно хлопнул его по плечу, второй рукой перехватывая приклад карабина. От неожиданности человек охнул и повернулся, наткнувшись всей грудью на ствол "парабеллума".
– Товарищ старшина…
– Трубников? – удивленно хмыкнув, Степан поставил пистолет на предохранитель. – Ты чего тут? Пойдем в чум. Богораз! Чернецова и Матвеева сюда, срочно!
Укрывшись пологом чума от ветра, Трубников долго выбивал снег из капюшона куртки, растирал закоченевшие пальцы. Нефедов молча смотрел на него, но не торопил – видно было, что парень иззябся вконец. "Зачем он здесь? – думал старшина, машинально подбрасывая в костер мелкие щепочки. – Отсюда до стоянки километров десять будет. Как шел по такой пурге?"
Когда Трубников немного согрелся, Хороля протянул ему кружку, полную крепкого чая – сам сел неподвижно рядом, сгорбился, стал посасывать свою трубочку.
– Рассказывай, – Степан проводил взглядом Богораза, шагнувшего за полог и снова поглядел солдату прямо в глаза. Трубников, совсем молодой парень, пригладил волосы цвета соломы на вспотевшем лбу и поставил кружку на маленький столик у ног.
– Товарищ старшина, Никифоров передает, что дело сильно плохо оборачивается… Табкоче Ямал объявился.
– Табкоче Ямал? – Нефедов прищурился. Не поворачивая головы, он почувствовал, как замер и сжался Хороля, у которого выпала из пальцев трубка. – Как так? Он же давно в покойниках числится?