Приоткрылась дверь барака, во двор выходят несколько заключенных. Из темноты выступает конвой – солдаты молоды, красивы и безмятежны. Офицер СС, возглавляющий конвой, изо всех сил старается выглядеть суровым и серьезным, но улыбка то и дело растягивает его добродушное лицо. Он напускает на себя строгость и говорит заключенным с притворной суровостью:
– Los, los, verflüchte Schweine!
И солдатам, и заключенным понятно, что офицер – неважнецкий актер и все его попытки казаться сердитым просто комичны. Добряк-эсэсовец беспомощно разводит руками, мол, делаю, что могу. Но формальность игры соблюдается, солдаты легко подталкивают заключенных дулами автоматов. Офицер улыбается и украдкой дружески похлопывает заключенных по спинам.
Оставаясь в тени бараков, дядя Адик и Марек крадутся следом за ними, прямо туда, где дымит труба.
– Вот она, наша Жаркая Эльза. Поздоровайся с ней, Марек, ей будет приятно.
Труба вырастает из большой печи, ощерившейся беззубым зевом.
– Здравствуй, Жаркая Эльза!
Закопченная заслонка прислонена к стене. Рядом с печью стоит еще один офицер СС. Он держит тетрадь.
– Гляди, Марек, – с гордостью произносит дядя Адик, указывая на жерло печи. – Вот он, настоящий вход в хрустальный город, это я нашел его.
Офицер с тетрадью приветливо оглядывает подошедших и одними губами произносит: «Шолом!» – а потом, повысив голос, добавляет рык театрального злодея:
– Ausziehen! Schnell, schnell, verdreckte Juden! – только глаза его сияют ласковой радостью.
Заключенные быстро раздеваются. Начальник конвоя смотрит на их упитанные, полные здоровья и силы тела, и с восхищением говорит:
– Мартин, в этой полосатой одежде они действительно выглядят худыми и изможденными!
Офицер, стоящий у печного зева, окунает в ведерко губку, и золотистая жидкость стекает на его китель, каплет на гравий. Заключенный протягивает руку, офицер проводит по ней губкой, и чернильные цифры исчезают.
Он делает пометку в тетради и, улыбаясь, отвечает начальнику конвоя:
– Просто полоски создают оптический эффект худобы!
Подручный солдат уже успел набить снятую одежду соломой. Быстрыми взмахами иголки он пришивает к воротнику полотняный мешок, в котором заключенный хранил свои вещи, так что создается полная иллюзия бездыханного туловища. Чучело солдаты грубо волокут для символического сожжения – неподалеку от Жаркой Эльзы коптит техническая печь, настолько обыкновенная, что у нее даже нет имени.
Наступает трогательный момент прощания.
– Viel Glück! Bis bald, viel Spaß, meine Lieben, – твердят наперебой офицеры и солдаты.