Он вернулся в кабинет и принес с собой книгу, завернутую в белое полотенце.
– Вот. Это для Майкла Карри, а Бру – для Роуан Мэйфейр.
– Бру, сэр, принцесса?
– Да, Бру. Упаковка чрезвычайно важна. Быть может, тебе придется передать эти подарки лично. Не могу допустить даже мысли о том, что Бру разобьется. Ни один подарок не должен пропасть. Теперь перейдем к другим делам. Пошли за едой, если ты голодна. У меня здесь есть памятная записка, что «Прима-балерина» распродана по всему миру. Скажи мне, что это неправда.
– Это правда.
– Возьми старые записи. Это в первом из семи факсов, касающихся «Прима-балерины»…
Они продолжили работать над списком, и когда наконец он посмотрел на часы, было уже за полночь, точнее, стрелка приближалась к часу. Снегопад все еще продолжался. Лицо юной Лесли побледнело и стало цвета бумаги. Сам Эш настолько устал, что стоило попытаться заснуть.
Он упал на свою громадную пустую постель, лишь временами как в тумане сознавая, что Лесли продолжает мелькать где-то рядом и задает вопросы, которые он не в силах расслышать.
– Спокойной ночи, милая, – сказал он.
Реммик слегка приоткрыл окно, ровно настолько, насколько и всегда, – так Эш его приучил. Ветер взвыл столь яростно, что на время заглушил все остальные звуки, любые мыслимые звуки, более слабые, возникающие в этих узких промежутках между темными, мрачными зданиями. Порыв свежего ветра коснулся его щеки, и наслаждение от тепла тяжелых покрывал показалось еще более восхитительным.
«Не мечтай о ведьмах, об их рыжих волосах. Не думай о Роуан в своих объятиях. Не думай о Майкле с твоей книгой в руках, лелеющем ее столь нежно, как никто в мире никогда не делал, за исключением дьявольских братьев, предавших Лайтнера. Не думай обо всех вас троих, сидевших вместе у твоего камина. Не возвращайся в долину ни сейчас, ни завтра, ни когда-либо в будущем. Не гуляй среди каменных кругов, не посещай пещеры. Не поддавайся искушениям прелестниц, которые могут умереть от твоего прикосновения… Не зови их, не умоляй – в ответ услышишь в их голосах только сухость, отстраненность, уклончивость».
И ко времени, когда дверь закрылась, он уже впал в легкую дремоту.
Бру. Улица в Париже, женщина в магазинчике, кукла в коробке, большие стеклянные глаза, смотрящие на него снизу вверх. Внезапная мысль пришла ему в голову под уличным фонарем: что этот момент должен войти в историю, что деньги создают возможность творить любые чудеса, что погоня за деньгами одной-единственной личности может иметь громадные духовные последствия для тысяч, что в сфере производства массовой продукции обретение богатства может привести к колоссальному росту творческих возможностей.