Он потянулся за лампой.
– Нет, не надо, – сказала Роуан. – Я хочу подумать. Я хочу поразмышлять вслух в темноте.
Он видел теперь только ее силуэт. И линию сияющего света, очерчивающего ее профиль. Запертая комната погружалась в темноту.
– Да, я понимаю.
Она повернулась, очень медленно, легкими ловкими движениями подложила ему под спину подушки, чтобы он мог опираться на них. Презирая себя, Майкл позволил ей сделать это. Он отдыхал, глубокими вдохами наполняя легкие. Стекло в окне казалось тусклым, даже белесоватым. И когда качались ветви, казалось, что темнота снаружи пытается подсмотреть, что творится внутри дома, а деревья подслушивают.
– Я убеждаю себя, – говорила тем временем Роуан, – что мы все пытаемся спастись от омерзительной опасности. Любой ребенок может быть чудовищем, носителем смерти. Что бы мы делали, если бы у нас родился малыш – крошечное существо, каким ему и надлежит быть, – и появилась бы ведьма, указала бы на него и заявила: «Он вырастет и развяжет войну. Он вырастет и начнет делать бомбы. Он вырастет и пожертвует жизнями тысяч, миллионов»? Задушили бы его? Если, конечно, на самом деле поверили бы в ее пророчества. Или сказали бы «нет»?
– Я думаю… – откликнулся Майкл. – Я думаю о том, что имело бы смысл сделать, что она еще новорожденный ребенок, что она должна прислушиваться к мнению старших, что те, кто ее окружает, обязаны стать ее воспитателями, и с годами, когда она станет старше…
– А что, если Эш умрет, так и не узнав об этом? – спросила Роуан. – Ты помнишь его слова? Что он сказал тогда, Майкл? Что-то о танцах, о круге, о песнях… Или ты поверил в эти предсказания в пещере? Если ты действительно поверил в них, а я не знаю, стоят ли они этого, если я не верю – что тогда? Мы потратим всю жизнь, удерживая их порознь?
В комнате совсем стемнело. Бледные пятна света неуверенно скользили по потолку. Предметы обстановки, камин, сами стены – все, казалось, исчезло. А деревья снаружи все еще сохраняли свои цвета и в свете уличных фонарей виделись отчетливо во всех деталях.
От неба, как иногда бывает, осталось только несколько пятен цвета розовой плоти.
– Ладно, спустимся вниз, – сказал Майкл, – и послушаем, что они скажут. И потом, возможно, соберем всю семью! Нужно пригласить всех – как тогда, когда ты лежала в постели и мы думали, что вот-вот тебя потеряем. Пусть придут. Нам они необходимы. Лорен, Пейдж, Райен, да, Райен, и Пирс, и Старуха Эвелин.
– Возможно, – сказала она, – знаешь, что произойдет? Они уставятся на нее, юную и невинную, а затем примутся за нас самих: станут выражать удивление: «Неужели это так, неужели это правда – то, что вы говорите?» – и умолять нас, чтобы мы выбрали верный путь.