– Он говорит о том, – проговорил Сэмюэль, грубо, но размеренно, несмотря на все свое раздражение, – что мы не хотим уничтожения Таламаски. Мы не хотим, чтобы она изменилась в своей основе. Таламаска знает слишком многое о нас, чтобы мы желали ей гибели. Ей известны слишком многие наши тайны. По мне, это не вопрос лояльности. Речь идет о нашем желании, чтобы орден оставил нас в покое.
– А я говорю о лояльности, – возразил Эш. – Я говорю о любви и благодарности. И о многом другом.
– Да, теперь я понимаю, – кивнул Юрий.
Он чувствовал, как его охватывает усталость – неизбежное следствие душевного смятения, непреодолимое стремление избавиться от бремени, всепобеждающее желание погрузиться в сон.
– Если они знают обо мне, – сказал Эш приглушенным голосом, – эта маленькая группа, конечно, придет за мной, как за этим созданием – Лэшером. – Он подкрепил свои слова жестом. – Человеческие существа поступали так и прежде. Любая великая библиотека, полная тайн, опасна. Любое хранилище секретных документов может подвергнуться ограблению.
Юрий заплакал. Беззвучно. Слезы не лились из его глаз, а лишь заполняли их, не вытекая за край. Он смотрел в чашку с чаем, к которому так и не прикоснулся. Теперь чай остыл. Юрий взял полотняную салфетку, расправил и промокнул ею глаза. Она была слишком груба, но его это не заботило. Он был голоден, и перед ним на тарелке лежали сласти, но он не хотел их есть. Перед лицом смерти еда казалась неуместной.
– Я не стремлюсь быть ангелом-хранителем Таламаски, – продолжал Эш. – У меня никогда не возникало подобного желания. Но были времена в прошлом, когда ордену грозила опасность. Я не желал спокойно наблюдать, как ордену наносят ущерб, как его разрушают, уничтожают, и, если мог, всегда стремился предотвратить это.
– Существует множество причин, Юрий, – сказал Сэмюэль, – почему маленькая группа вероотступников из Таламаски могла попытаться поймать этого Лэшера. Только вообрази, какой бы они захватили трофей. Вероятно, эти человеческие существа, которые стремились захватить Талтоса, были движимы отнюдь не примитивными соображениями. Они не занимаются наукой, магией или религией. Они даже вообще не ученые. И они завладели бы этим редким, не поддающимся описанию существом. Они стали бы наблюдать его, изучать и познавать и неизбежно заставили бы его размножаться – разумеется, под бдительным надзором.
– Они, возможно, разрубили бы его на куски, – добавил Эш. – Как ни прискорбно, они искололи бы его иглами, чтобы убедиться, что он может кричать.
– Да, и в этом есть некий смысл, – ответил Юрий. – Заговор созревал вне ордена. Отступники или посторонние. Я устал. Мне необходимо выспаться. Не знаю, почему я говорил столь ужасные вещи вам обоим.