— А если пятеро? — наклонила голову Валечка.
— Переварим, — сказал я. — И ведите к себе. Ну, а Крупицыны обеспечат остальное.
— Живыми — всех? — уточнил Дима.
— Всех, — отрезал я.
— А зачем Крупицыны? — лениво сказала Саша. — Мы и сами…
— Конечно, — сказал я. — Затрахаете их до полной неподвижности.
— Например, — согласилась она.
— Нет, с Крупицыными надежнее, — сказал я. — Это как лонжа.
Сашенька откинула со лба волосы и стрельнула в меня глазами — так, в четверть силы.
— Ладно, — протянула она.
Отвести от Саши взгляд было почти невозможно. Я и не пытался. Сашенька была яркая, привлекательная, манкая, но к телу своему относилась только как к инструменту, не получая от процесса ни малейшего удовольствия… только всё время хотелось об этом забыть и попытаться совершить чудо.
Девочки подхватили свои халатики и туфельки и пошли к нашей с Командором стоянке. Им смотрели вслед.
— Слушай, Пан, — сказал Командор, — я все забываю спросить: а почему «Пятое марта»?
— Пятого марта сорок четвертого года немецкие войска вошли в Тифлис. Это конец независимости Грузии.
— Вот оно как… Долго держались: больше трех лет.
— Долго, — согласился я.
07.06. Около 20 час
Перекресток Большой и Малой Бранных. Кафе «Гензель и Гретель»
Я тихонько объяснял Гансу, что надо сделать, а он слушал и соглашался: конечно, какие могут быть проблемы? Да, да, разумеется… Мы сидели в крошечном кабинетике, передо мной стояла чашка кофе и блюдо с пирожными, и я никак не мог понять, почему меня от взгляда на них тошнит — пока не вспомнил, что не ел с утра. С поезда. Ганс задумчиво поскреб свои подбородки, покачал головой: горячее бывает только до пяти… но можно посмотреть, не осталось ли чего из закусок. Я был готов на все. Ганс принес поднос, сплошь заставленный маленькими пластиковыми тарелочками. Одного только языка — пять порций. Хлеб рижский, похвастался Ганс. Очаровательно… Пойду к клиентам, сказал Ганс, если что надо… Спасибо, Ганс. Думаю, этого хватит.
Ганс не был нашим агентом в полном смысле слова. Просто он однажды провел две недели на борту пассажирского «Юнкерса», захваченного мальчиками из «Зари России». Мальчики требовали освобождения своих из тюрем, а также, в виде бесплатного приложения, — восстановления России в границах 1914 года. «Юнкерс» мотался по аэропортам, пока не долетел до Бухары. Там мы его ждали — накануне эмир встречался с Толстым, и о чем-то таком они договорились. Мальчиков взяли без выстрела: просто впрыснули в систему вентиляции усыпляющий газ. Все это произвело на Ганса достаточно сильное впечатление, чтобы он сам предложил нам свои услуги. Теперь через него мы получали кое-какую необходимую информацию, а его кафе стало нашим почтовым ящиком и складом НЗ. Теперь, похоже, «Гензель и Гретель» послужит нам треффпунктом… хотя это уже следующая стадия операции… но, пожалуй, самая главная…