Сколько дней Ромка и его таинственный спутник или спутница пробыли среди самой масштабной скульптурной оргии всех времен и народов, тоже неизвестно. После 3 ноября следы Ляхова теряются. Можно, правда, предположить, что он заезжал в Бенарес, откуда была листовка гостиницы «Прадип» с ценами на номера и другими полезными сведениями. Но он мог взять ее где угодно: в Индии вам часто предлагают остановиться в другом городе в отеле той же сети или просто принадлежащем родственникам.
9 ноября, вторник. Ляхов снова объявляется в Дели. Вот чек от 9 ноября на шелковые шарфы из магазина на Коннот Плейс, где мы совсем недавно пили с Машей чай. И квитанция из банкомата от того же числа на 30 тысяч рупий. Ромка явно готовился к отъезду и покупал подарки. Вполне вероятно, это был последний день его жизни, так как на следующий его уже найдут мертвым.
Как бы то ни было — как бы вся эта ситуация ни была грустна, — маршрут перемещений Ромки частично был понятен: Дели — Джайпур — Кеоладео — Агра — Кхаджурахо — Бенарес под вопросом — и снова Дели. При этом непонятно, где он был с 1-го по 3-е и с 4-го по 8-е ноября. Однако для начала это было совсем неплохо.
Одна вещь не давала мне покоя. Настолько, что я даже поделился ей с Машей.
— Мне, знаешь, что странно. Я Ромку хорошо знаю. Он не мог просто вот так бросить в мусорную корзину столько свидетельств своих перемещений. Тем более квитанции со своим именем. Он бы все это уничтожил. Сжег бы или порвал на мелкие кусочки и бросал по одному каждые сто метров, предпочтительно в свежую коровью лепешку. А с другой стороны, вот они, эти квитанции…
— Может, совсем просто? Не успел? — предположила Маша. — Вытряхивал их изо всех карманов, а тут как раз позвонили?
Эта-то мысль и мне в голову приходила.
— А еще соображения?
Моя напарница сжала губы и смешно закрутила глазами в разные стороны.
— Нет, ума не приложу.
На самом деле, мы оба прикладывали — и очень интенсивно. Но безуспешно. Хотя так бывает. Весь этот «мусор» могли найти не в корзине, а просто на столе. Ляхов освобождал карманы, когда в дверь постучали. Он пошел открыть и к столу больше не возвратился. А его убийцам важен был только он сам. Почему бы и нет?
— В любом случае, нам не могли эти бумажки подбросить, — заключила свои рассуждения Маша.
Вот это точно! Нами вряд ли кто-то пытался манипулировать — а в нашей работе хуже этого ощущения нет ничего.
Жизнь продолжалась внизу — сидя в номере, продвинуться в нашем расследовании мы не могли. Мы приняли комнатной температуры душ. Маша заходила в нашу ванную каморку в резиновых тапочках на перепонке, видимо, чтобы не подхватить грибок. Я, действуя по принципу «грязь к грязи не пристанет», был выше смешных предосторожностей белых людей. Процедура — с соблюдением гигиенических норм или без — заняла минут двадцать. Когда мы спустились в холл, на часах было около четырех.