— Я верю тебе, милая, верю. И я тоже люблю тебя. Только не плачь, пожалуйста.
Лицо Матильды просияло. Она положила руки ему на плечи.
— Это правда? Вы любите меня?
— Конечно, люблю, — убежденно ответил Филипп и тут же виновато опустил глаза. — Но…
Быстрым движением Матильда прижала ладошку к его губам.
— Молчите, не говорите ничего. Я и так все понимаю. Я знаю, что не ровня вам, и не тешусь никакими иллюзиями. Я не глупа… Но я дура! Я дура и бесстыдница! Я все равно люблю вас… — Она прильнула к нему, коснулась губами мочки его уха и страстно прошептала: — Я всегда буду любить вас. Несмотря ни на что! И пусть моя душа вечно горит в аду…
Филипп промолчал, и только крепче обнял девушку, чувствуя, как на лицо ему набегает жгучая краска стыда. Он всегда испытывал стыд, когда ему удавалось соблазнить женщину. Но всякий раз, когда он терпел поражение, его разбирала досада.
— Мне пора идти, — отозвалась Матильда. — Госпожа, наверное, заждалась меня.
— Да, да, конечно, — согласился Филипп. — О ней-то я совсем забыл. Когда мы встретимся снова?
Матильда немного отстранилась от него и прижалась губами к его губам. Ее поцелуй был таким невинным, таким неумелым и таким жарким, что Филипп чуть не разрыдался от умиления.
— Так когда же мы встретимся? — спросил он.
— Когда вам угодно, — просто ответила она. — Ведь я люблю вас.
— И ты будешь моей?
— Да, да, да! Я ваша и приду к вам, когда вы пожелаете… Или вы приходите ко мне.
— Ты живешь одна?
— У меня отдельная комната. Госпожа очень добра ко мне.
— Сегодня вечером тебя устраивает?
— Да.
— Жди меня где-то через час после приема.
Матильда покорно кивнула:
— Хорошо. Я буду ждать.
— Да, кстати. Как мне найти твою комнату?
Она объяснила.
Глава XXIII
из которой явствует, что пантера — тоже киска
Большинство вечеров Маргарита проводила в своей любимой Красной гостиной зимних покоев дворца, но по случаю прибытия гасконских гостей она собрала своих приближенных в зале, где обычно устраивались праздничные вечеринки в сравнительно узком кругу присутствующих. Это было просторное, изысканно меблированное помещение с высоким потолком и широкими окнами, на которых висели стянутые посередине золотыми шнурками тяжелые шелковые шторы. Сквозь полупрозрачные занавеси на окнах проглядывались очертания башен дворца на фоне угасающего вечернего неба. Поскольку в тот вечер танцев не намечалось, ложа для музыкантов пустовала, а пол был сплошь устлан андалузскими коврами. Чтобы придать обстановке некоторую интимность и даже фривольность, обе глухие стены зала по личному распоряжению Маргариты были в спешном порядке увешаны красочными гобеленами на темы античных мифов, преимущественно эротического содержания.