Но Головин никогда не ограничивался тем, чтобы просто выпустить пар и повозмущаться, что его сын растет НЕ ТЕМ.
Антошу забрали из частной школы (пятьсот долларов в месяц, оплата кружков и экскурсий отдельно, комфортные классы по десять человек, индивидуальный подход, гибкая система обучения) и отдали в ту самую физико-математическую школу неподалеку от дома, которую окончил Головин, в тот самый восьмой класс, где классным руководителем был Диккенс. Все, хватит, сказал Головин. Тепличных условий хватит, десяти человек в классе хватит, гибкой системы обучения хватит! Индивидуального подхода тоже хватит. Тетрадки с жуками в камин, два тома Фабра в помойку, вопрос решен, все. Учителя в этой школе – его бывшие одноклассники, и вообще эта школа – единственное место, где из Антоши сделают настоящего мужчину. Организационные вопросы вступительных экзаменов Головин решил лично, а от таких мелочей, как Антошина стойкая антипатия к алгебре, геометрии, физике, отмахнулся – «я сам…».
Что он имел в виду, непонятно. Он САМ будет учиться в физмат-школе и САМ решит все задачи или что-то другое?..
– Я в его возрасте сам… – туманно сказал Алексей Юрьевич, с неприязнью смотря на Соню, – это все твои гены… Не хватало, чтобы мой сын вырос никчемным (дальше последовало неприличное слово), как твой братец.
– Почему? – спросила Соня. Она не имела в виду никакие гены и не обиделась за Левку, просто хотела кое-что узнать. – ПОЧЕМУ Антоша должен быть таким, как ты?
Алексей Юрьевич пожал плечами.
– Папа у Васи силен в математике, учится папа за Васю весь год, – растерянно пробормотала Соня, а больше ей и сказать было нечего, так она испугалась и такой почувствовала себя виноватой в своих с Левкой неправильных генах, а Алексея Юрьевича, как всегда, во всем правым.
СВЕТСКАЯ ЖИЗНЬ
В начале сентября Соня поехала в Москву, на этот раз не внезапно сорвалась с Невского без разрешения и зубной щетки, а обдуманно улизнула тайком. Ранним воскресным утром Головин отправился в Сочи – встречаться с администрацией города, обсуждать будущий тендер на строительство. А Соня выскользнула из дома вслед за ним. Кошка за порог – мышки в пляс. Папочка и мамочка заснули вечерком, а Танечка и Ванечка в Африку бегом…
Конечно, она могла попросить разрешения на поездку под каким-нибудь благовидным предлогом, конечно, она понимала, что ведет себя как подросток, который без спроса отправляется ночевать к другу и в ответ на возмущение родителей говорит: «А я уже все равно тут». Но… в общем, уехала. Князев не смог приехать в пятницу, она не могла уйти из дома в субботу, он не смог в воскресенье… а больше быть без него невозможно.