Порыв ветра бросил в лицо пригоршню ледяных капель и взметнул юбку. Я еще сильнее обняла себя за плечи, пытаясь защититься не столько от мороза, сколько от стоящего рядом мужчины.
— А вот это, — белль Фарро указал куда-то за мое плечо, — Крэйл, мой самый верный и надежный слуга.
Я обернулась. Справа от двери стоял коренастый тип с низким лбом и глубоко посаженными глазами. На поясе у него висел меч. Тип угрюмо смотрел в сторону леса.
— Крэйл — немой, так что светскую беседу, увы, поддержать не может. Впрочем, он и без того не слишком общительный, — белль Фарро заботливо приобнял меня за плечи. — Вы совсем продрогли, Юлия, идемте в дом.
— Спальню вы уже видели, — продолжал «экскурсовод», когда мы снова оказались в гостиной. — А сейчас я хочу продемонстрировать вам предмет своей гордости.
Он гостеприимно распахнул передо мной дверь, и я в ужасе замерла на пороге, с трудом сдерживая тошноту. Определенно, обстановка этой комнаты вызвала бы жгучую зависть у любого средневекового инквизитора или палача. Вот только я не относилась к ценителям.
— Это, конечно, не сравнится с пыточными в подвалах нашего фамильного замка, но, согласитесь, разместить такой богатый арсенал в столь скромных условиях — непростая работа, — с азартом, словно о коллекции картин, поведал белль Фарро. — Здесь, к сожалению, мало места, даже приличную дыбу не поставишь. Вот будь я королем… Впрочем, я не теряю надежды, — он с улыбкой повернулся ко мне. — Вы знаете, что я четвертый в списке претендентов на престол? Злые языки, правда, утверждают, что только пятый, но я не думаю, что малышку Веронику кто-нибудь воспримет всерьез. Так что остаются мальчики белль Хорвелл, мой отец и я… Вот занятная арифметика: вы с радостью отдались первому наследнику, но воротили свой милый носик от четвертого. В чем причина?
— Номер в списке — не главное достоинство мужчины, — буркнула я.
Белль Фарро зло сверкнул глазами:
— А что — главное? Что такого есть в Фернанде, чего нет у меня? Он — слабак и трус, он не достоин короны. И отец его — мягкотелый, как медуза. Род белль Хорвелл вырождается. Байстрючка-чхен, дочь рабыни, его достойное завершение… Простите, — на лицо молодого лорда вновь вернулась светская улыбка, — я увлекся.
Он в последний раз окинул любовным взглядом свое хозяйство и повернулся ко мне. — Вижу, моя коллекция произвела на вас впечатление. Что ж, я рад. У вас еще будет шанс познакомиться с ней поближе.
Я бы с удовольствием выложила все, что я думаю о его «коллекции», но во рту пересохло.
— Вы ведь не торопитесь, правда, Юлия? Растянем удовольствие. А это, — он широким жестом обвел комнату, — оставим на сладкое.