— Ты что, это заработал? Это все мое! Мое! Жив я или умер!
— Ладно забирай… Мальчиш-Плохиш… Кстати, похоже кто-то уже искал здесь этот чемоданчик. Но этот кто-то не удосужился заглянуть в твою «банку с вареньем».
Мара садится на пол, сплевывает кровь с разбитых губ и крепче прижимает к груди чемодан.
— Ну, а теперь сознайся, зачем тебе понадобился весь этот розыгрыш с татуированным трупом? Это уже не фокус — это убийство!
Мара молчит.
— Тебе нужно было исчезнуть? — подсказываю я, как сердобольный экзаменатор двоечнику.
Мара закипает злостью. По его пухлой роже ползут малиновые пятна, словно ему по-прежнему десять лет.
— Ты что, знал о наследстве фокусника?
— О каком наследстве? — наконец подает голос Маркел.
— О наследстве Оскара Тайбеле. Твое исчезновение совпало по времени со вскрытием его завещания. Ты знал, что за перстнем начнется охота, и решил подставить меня?
— Ну-ка, ну-ка. Что за перстень?
— Рубин, оправленный в золото.
— Маша говорила о какой-то цацке. Кажется, эта штуковина зовется «кольцом силы» и тибетские ламы могут отвалить за него немалые деньги. Она даже в Крым летала, встречалась с безумным старикашкой. Но он, помнится, сказал, что перстень найдется только после его смерти. Так, значит, эта штука у тебя?
— Его у меня нет.
— То есть как это нет?
— Было, да сплыло…
— Не шути, маленький братец. Мне наконец-то стало интересно. Я даже заинтригован. Где перстень?
— Спроси об этом рыжую кобылицу, ту самую, что позировала тебе в алмазах от «Де Брис».
— Врешь…
— С детства говорю только правду.
— Ну-ну, праведник, перстень-то скоммуниздил.
— Оно не упоминалось в завещании.
— Ах, даже так, законник ты мой. Значит, у тебя его нет? Ну и ладушки…
Маркел неуклюже переваливается на колени, встает на четвереньки, и прежде чем я успеваю опомниться, с низкого старта бросается к выходу из подвала. Я почти нагоняю его у лестницы, Флинт тоже пытается преследовать бывшего хозяина с гирляндой сосисок в зубах. Пес путается у меня в ногах, я теряю скорость, и электронный замок щелкает перед моим носом. Я ощупываю сейфовую дверь — бронированный щит выдержит затяжной штурм.
Тем временем Мара продолжает допрос.
— Скажи, где перстень или я тебя зажарю, — едва слышно доносится снаружи.
— Иди ты…
Слышен сухой треск, словно ломают сухие спички и странное бульканье. Благородный рев пламени нарастает, как шквал. Мое положение между огнем и льдом незавидно. В подвал не просачивается и капли гари, но недостаток кислорода ощущается все сильнее, его последнюю каплю мне надлежит разделить с Флинтом. Я карабкаюсь по полкам со снедью и дотягиваюсь до вытяжки. Ее жерло где-то перекрыто, и сам проход слишком узок, чтобы я мог выбраться из подвала. Внизу мечется Флинт, с его языка сбегает слюна. Тонкий собачий вой, как последний вопль о пощаде, наполняет подвал. У Флинта, в отличие от меня, есть шанс к спасению. Я поднимаю собаку и засовываю в короб. Пес трусит по трубе. На полпути он останавливается и деловито мочится на опутанный проводами блок. Летят искры, сеть коротит, еще секунда — и Флинта уже не спасти. В подвале резко гаснет свет. Я опрометью бросаюсь по ступеням наверх. Электронный стражник отключен, дверь распахивается, и в мое лицо пышет пламя.