— Здесь многое еще зависит от нашего сознания, — пояснил Люминос. — Когда на улице день, солнышко и голубое небо, твое восприятие не оставляет места ничему необычному. Но когда небо затянуто тучами, это уже влияет на тебя, немного меняет твое сознание. Раздвигает границы восприятия. Когда наступают сумерки, это влияет на тебя еще больше — мало ли что может скрываться в сумраке?
— Привидения появляются в полночь? — улыбнулся я.
— Верно, — подтвердил Леонид. — И то же привидение ты скорее встретишь в сумерках или ночью в пустом и мрачном старом замке, нежели днем в детском саду. Так что здесь очень многое, если не все, завязано на сознание. Зона расшатывает сознание, позволяет ему настраиваться на разные диапазоны, а не только на диапазон привычного нам мира. Натренировавшись в зоне, ты потом сможешь вызывать иную реальность в обычной обстановке. Потому что твое сознание стало пластичным, податливым. А сумерки, непривычная обстановка, тучи помогают настроить сознание нужным образом.
— Дон Хуан называл сумерки трещиной между мирами, — добавил Антон. — Это время, когда невозможное становится возможным.
— А кто это? — спросил я. — Дон Хуан?
— Учитель Карлоса Кастанеды, — ответил Антон. — Автора серии книг о магии северо-американских индейцев. При случае почитай, будет очень полезно.
Где-то неподалеку вдруг вспорхнула птица и улетела, громко хлопая крыльями. Я вздрогнул.
— Сумерки… — сказал Черный и усмехнулся.
Спать легли в начале одиннадцатого, при этом Люминос остался дежурить — как мне объяснили, ночью всегда кто-то должен бодрствовать. В час ночи Леонида должен был сменить Калина, смена Черного наступала в четыре утра. Я тоже хотел принять участие в ночном дежурстве, но Люминос похлопал меня по плечу и велел спать.
Спал я этой ночью отвратительно. Лес жил ночной жизнью, все это здорово нервировало. Слышались какие-то шорохи и скрипы, шелестели под порывами ветра кроны деревьев, некоторые звуки вообще не поддавались идентификации. Кое-как задремав, я вскоре проснулся — мне показалось, что рядом в темноте кто-то ходит. Схватился за нож, прислушался. Затем увидел в темноте огонек сигареты — Калина сидел у дерева, положив карабин на колени, и курил.
— Спи… — тихо сказал он, взглянув на меня. — Рано ещё…
Ближе к рассвету я все же забылся тревожным сном. Проснулся от тихого смеха и голосов: расстегнув «молнию» спального мешка, приподнялся, сонно огляделся.
Было довольно прохладно. Калина колдовал у примуса, рядом сидели Черный и Люминос.
— Проснулся? — взглянул на меня Антон. — Вставай, скоро пойдем…