– Да, Марго, я репетирую…
– Это видно, ты устала.
Привычным движением она берёт меня за подбородок, чтобы запрокинуть и приблизить к себе моё лицо. Я с тревогой закрываю глаза.
– Да, ты устала, – говорит она серьёзным тоном, – ты постарела.
– Постарела! Ой! Марго!..
Этим криком отчаяния и слезами, хлынувшими из глаз, я выдаю свой секрет. Я припадаю к груди моей суровой подруги, которая гладит меня по плечу, приговаривая: «Бедняжка, бедняжка!», точно так, как она только что успокаивала больную собачку.
– Ну, хватит, бедняжка, успокойся… На, это раствор борной кислоты, промой глаза. Я его только что развела для Миретты. Нет, не платком, возьми кусок ваты… Ну вот и хорошо… Тебе, видно, сейчас очень нужна твоя красота, бедняжка?
– Да, да!.. Ой, Марго…
– «Ой, Марго!» Можно подумать, что я тебя била. Погляди, на меня! Ты рассердилась, бедняжка?
– Нет, Марго…
– Ты же прекрасно знаешь, – продолжает она своим ровным и мягким голосом, – что ты всегда найдёшь у меня любую помощь, даже самую мучительную: правду… Что я такого тебе сказала? Я сказала: ты постарела…
– Да… О-ой, Марго!..
– Не начинай всё сначала. Ты постарела лишь за эту неделю! Ты постарела лишь сегодня! Завтра или через час ты будешь снова на пять лет моложе, а может, на десять… Пришла бы ты вчера или завтра, я бы, наверно, сказала тебе: «Гляди-ка, а ты помолодела!»
– Подумайте только, Марго, мне скоро исполнится тридцать четыре года!..
– Жалуйся! А мне пятьдесят два.
– Это не одно и то же. Мне сейчас просто необходимо, Марго, быть красивой, молодой, счастливой… Я… Я…
– У тебя появился любовник?
Голос у неё по-прежнему мягкий, но выражение лица чуть-чуть изменилось.
– У меня нет любовника, Марго. Но несомненно, что… вскоре он будет… Но… знаете, я его люблю!
Эта глупая попытка как бы оправдаться развеселила Марго.
– А-а! Ты, оказывается, его любишь?.. И он тебя тоже любит?..
– Так!
И горделивым жестом я заверяю подругу, что на этот счёт не может быть и тени сомнений.
– Это хорошо. А… сколько ему лет?
– Мы ровесники, ему тоже скоро тридцать четыре.
– Это хорошо.
Мне больше нечего добавить. Я чувствую себя ужасно неловко. Я рассчитывала, что после первого радостного смущения смогу не спеша выболтать ей свою радость, рассказать всё о моём друге – и про цвет его волос, и про форму рук, и про его доброту, и про его честность…
– Он… Вы знаете… он очень милый, Марго… – отважилась я сказать, хоть и очень робко.
– Тем лучше, дитя моё. У вас есть какие-либо планы?
– Планы?.. Нет, мы ещё ни о чём таком не думали… Время есть…
– Это верно, время у вас есть… А твои гастроли? Эти новые обстоятельства им не помешают?