Каждый раз вспоминая, как он вел себя с Эйми после близости накануне их отъезда в Лондон, Стоунхерста охватывало чувство вины. Его холодность граничила с грубостью, но это был единственный способ отгородиться от Эйми. Она заставляла закипать его чувства, вызывая желания, о которых он навсегда запретил себе думать. Находясь рядом с ней, Ройс чувствовал, как все меняется и таит в себе опасность.
«Ты не чудовище, каким привык себя считать».
Господи! Как бы он хотел поверить словам Эйми. Он хотел верить в то, что у него есть будущее – их общее счастливое будущее. Но жизнь Эйми окажется в опасности, если он проявит эгоизм и попробует удержать ее подле себя. Ройс ни на мгновение не сомневался, что любые душевные страдания, на которые он обречен, ничто по сравнению с болью от возможной потери Эйми. Он просто не переживет этого.
«Однако сейчас не самое подходящее время для подобных размышлений», – сказал себе Ройс, отбросив все тяжелые мысли.
Пустив лошадь рысью, он въехал на конный двор особняка Олбрайтов.
Маркиз ждал его в библиотеке и торопливо бросился отворять застекленные двери, едва только Ройс появился в поле его зрения. Толливер тоже уже прибыл. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и кивнул Ройсу, едва тот вошел в библиотеку.
– Стоунхерст. – Олбрайт поприветствовал Ройса пожатием руки, перевел ищущий взгляд за его спину. – А где же Эйми?
– Я оставил ее в доме герцогини Мейтленд. Решил, так будет безопаснее.
– Из твоего письма я понял, что у тебя важные новости.
– Да. – Ройс посмотрел на маркиза. Он не знал, как сообщить ему о том, что, возможно, его сестра причастна к убийству маркизы Олбрайт. Но изменить что-либо Ройс был не в силах. Отцу Эйми предстояло узнать правду, это было неизбежно. – Думаю, – наконец произнес он, указывая на свободные стулья, стоявшие вдоль стола, – будет лучше, если мы присядем.
Когда Ройс закончил рассказ, в библиотеке воцарилось ошеломленное молчание. И маркиз, и Толливер смотрели на Стоунхерста, раскрыв от удивления рты. Они бездвижно замерли, очевидно, не в силах поверить.
– Мне не верится, – сказал Олбрайт.
Он первый решился нарушить напряженную тишину, которая отражала подавляющую силу всеобщего нежелания верить. Поднявшись, он в нервном возбуждении принялся расхаживать взад-вперед, казалось, он был на грани отчаяния.
– Я не верю этому, – повторил он. – Это невозможно!
Ройс наблюдал за Олбрайтом, как всегда, тщательно скрывая свои чувства. Наконец он ответил ему спокойным уравновешенным тоном, стараясь ничем не выдать тревоги:
– Боюсь, очень даже возможно, если верить леди Эйми.