Эйми была поражена тем, как вмиг рассыпалась оболочка его внешней непроницаемости, однако смогла скрыть удивление, не выдав себя ничем, кроме едва уловимого вздоха.
– Возможно, случившееся между нами в саду вылетело у вас из головы. Кому угодно, но не вам следует присматривать за мной во время болезни.
Стоунхерст пожал плечами:
– Я полагал, каждый из нас постарается сделать вид, что ничего не произошло. Это был всего лишь поцелуй, и не более. Мне бы хотелось оставить пререкания в стороне, чтобы не нарушать ваш покой. Я многим обязан вашему отцу и не могу позволить случиться какой-нибудь неприятности с его дочерью только лишь из-за ее упрямства.
– Упрямства? Да как вы смеете?
В ответ на вырвавшееся у нее возмущение лорд нахмурился.
– Чем я вам не угодил, миледи? – В его голосе чувствовалась насмешка. – Ну уж если я могу находиться с вами под одной крышей, то и вы в силах вынести мое общество какое-то время. Если только вы не видите в этом угрозу собственному спокойствию. Возможно, этот поцелуй: значил для вас больше, чем…
– Вы… Да вы самоуверенный…
– Ах, вы здесь, Стоунхерст. Я видела, как уходил доктор. Тогда вы расскажите мне, как девочка?
Повелительный голос прервал Эйми на полуслове. Подняв глаза, она увидела входящую в комнату вдовствующую герцогиню Мейтленд.
Эйми мгновенно сменила тон и выражение лица, придав мягкость взгляду, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. С трудом улыбнувшись, она сказала:
– Можете спросить об этом у меня, ваша светлость.
– А, так ты не спишь. – Грузно опираясь на трость, герцогиня уселась в кресло. На морщинистом лице читалась тревога. – Рада, что ты пришла в себя. Мы были крайне взволнованы. Падение было опасным.
Легкая суета за спиной герцогини привлекла внимание Эйми. Теперь в холле у выхода из комнаты стояли тетушка, лорд Бедфорд и герцог Мейтленд. Сбившись в кучку, они о чем-то шептались. Мужчины украдкой поглядывали в сторону Эйми, однако Оливия не проявляла столь прыткой заинтересованности тайно заглянуть в комнату. Ее ледяного взгляда было бы достаточно, чтобы самого стойкого заставить дрожать.
– Моя дорогая?
Обращение Теодосии заставило Эйми отвлечься от происходяшего в холле и перевести взгляд с тетушки на герцогиню.
– Да, ваша светлость, это было то еще испытание, – согласилась Эйми. – Но как видите, я в порядке.
– Вы не в порядке.
Неудивительно, что это несогласие прозвучало из уст Стоунхерста. Эйми рассердила его бесцеремонность, и она ответила:
– Если я говорю, что в порядке, значит, в порядке.
– Вы уж простите меня, но я посоветую ее светлости не придавать особого значения вашему мнению по этому вопросу, – сказал лорд Стоунхерст. – Ведь вы единственная придерживаетесь подобной точки зрения.