Он продолжал прибираться, взял в руки щетку и начал сметать стружки. Он видел, что Бетони не сдвинулась с того места, куда он ее посадил. Она положила руки на колени, опустила голову так, что подбородок плотно прижался к груди. Джесс видел, что остатки ее протеста и возмущения все еще гнездились в плотно сжатых губах и раздутых ноздрях.
– Ты все еще не ушла? – пораженно поинтересовался Джесс у дочери. – Ну и напрасно, ты же знаешь, что мое слово крепко – я не люблю тебя, когда ты так капризничаешь. В чем дело? Тебе помочь сойти вниз?
Он вытянул вперед руки, пока не прикасаясь к девочке. Он ждал, когда она сдвинется с места. Когда Бетони увидела его руки, протянутые к ней, она начала рыдать. Губы задрожали, глаза распахнулись и потом плотно закрылись. Она стала такой маленькой. Бетони крепко прижалась к отцу, и ее руки обхватили его за шею.
– Ну, ну, не нужно плакать! – бормотал Джесс. Он начал укачивать ее, как маленького ребенка. – Твой отец любит тебя! Он любит тебя больше всего на свете!
Он поднял ее на руки и начал носить по мастерской. Он хотел, чтобы ее боль перешла к нему, потому что чувствовал себя виноватым. Это ему нужно страдать, и у него должно разбиться от боли сердце.
– Ну, ну. Все кончено, все, все… Мы понимаем друг друга, ты и я. Перестань плакать, иначе кто-нибудь увидит нас в слезах, перестань, ладно?
Причина жуткого горя была почти забыта. Он только желал успокоить свое дитя, чтобы ее синие глаза опять сияли радостью и перестали литься горючие слезы. И так было почти всегда, когда у них возникали небольшие ссоры.
Джесс понимал, что совершил грех, заявив, что не любит свое дитя. Ему еще долго было мучительно стыдно. Но всегда, когда она начинала капризничать, гордо откидывать назад голову и пытаться грубить и настаивать на своем, Джесс почти никогда не мог удержаться, чтобы снова не впасть в тот же самый темный грех. Ему хотелось согнуть ее, поколебать ее уверенность, чтобы она стала еще крепче связана с ним, как это было, когда она была совсем крошкой. Он произносил слова: «Я тебя не люблю!» И снова Бетони возвращалась к нему, рыдая; как крохотное дитя, она была в его объятиях, и снова после этого он испытывал чувство вины.
По воскресеньям, раз или два раза в месяц, Джесс ездил навестить Гуди. Он возил ей джемы и мед от Бет. Обычно он брал с собой свои инструменты, чтобы что-то починить в Пайк-Хаузе. Иногда вместе с ним в Пайк-Хауз ездила Бетони.
Когда она была совсем маленькой, Бетони очень любила Пайк-Хауз, потому что домик был таким крохотным. Ей нравилось забираться наверх по крутой лестнице, нравились маленькие окошки, куда заглядывали ветви вязов. Там, в Пайк-Хаузе, весной можно было видеть, как воробьи воровали солому с крыши, а ласточки строили гнезда под ее скатом. Ей также нравилась странная форма дома, когда в тупик выходили два скошенных угла, а в маленькой нише в стене раньше висела доска с объявлением, что пора платить пошлину за проезд по этой дороге.