– Тогда, может, миссис Пакл, – добавила Бетони. – Она держит постояльцев.
– Нет, здесь таких нет, и нет никакой миссис Пакл. Я знаю всех людей вокруг.
В следующем доме женщина, открывшая ей дверь, держала на плече серого попугая, и у нее в руках была кочерга.
– Нет, мистер Ферт не живет в моем доме, и я не знаю миссис Пакл.
– Кто-то стучит! – заорал попугай. – Кто-то стучит! Впусти кретина в дом!
– Может, вы его видели? – продолжала расспросы Бетони. – Он очень худой, с темными волосами и с черными бровями. Работает в «Вестнике».
– Нет, – сказала хозяйка. – Я такого не знаю, попытайтесь что-то узнать в следующем доме.
– Проклятые поезда! – продолжал орать попугай, – Ватерлоо! Пересадка на Уотфорд!
На третьем доме висела бумажка – «Сдаются комнаты».
На стук Бетони дверь открыла маленькая женщина с седыми волосами, курносым носом, жесткими глазками и твердым подбородком.
– Да, я миссис Пакл. Вы хотите снять комнату?
– Нет, я хотела бы повидать мистера Джима Ферта. Воцарилась тишина, и женщина вышла на крыльцо.
– Боже! Мистер Ферт! Его уже нет недели три или даже больше.
– Куда он уехал? – спросила Бетони.
– Он умер, – хрипло сказала миссис Пакл. – Он неожиданно заболел. Это было в пятницу, три недели назад. Представляете, что я пережила! Мне пришлось позвать доктора Свитинга. Приехала карета, но ему уже ничем нельзя было помочь. Он умер, когда мы с доктором пришли в его комнату. У него прорвался аппендицит и это привело к перитониту. Да, перитонит, гак сказал доктор.
Бетони кивнула головой.
– Перитонит. Это и убило его. Они потащили его на носилках прямо в карету. Я стояла вот здесь, и они тащили его мимо меня. О, я так расстроилась. Правда, правда! Я сама почти заболела.
– Когда его похоронили?
– Две недели назад, во вторник. Я написала его отцу о том, что случилось, и он сразу же приехал. Бедняга! Он мне сказал, что Джим был его последним сыном.
– Где его похоронили? – спросила Бетони. Она думала: «Три недели назад, пятница, значит, это случилось третьего октября».
– Войдите в дом, – предложила ей миссис Пакл. – Я вижу, как вы расстроены. Для меня это был просто удар. Я только теперь могу более или менее спокойно говорить об этом.
– Спасибо, – сказала ей Бетони. – Я не стану вас больше утруждать. Скажите мне, где его похоронили.
– На кладбище Симсбери. У переезда. Там еще стоит такая хорошая маленькая церковь. Вы войдете?
Бетони пошла прочь. Нет, благодарю вас. Со мной все в порядке. Кладбище Симсбери, у железнодорожного переезда. Ватерлоо! Пересадка!
Когда Бетони увидела кладбище Симсбери – акры и акры белого мрамора, это напомнило ей лунный город. Прямые, резкие линии, острые углы, казалось, угрожали и были похожи на нацеленные на вас ножи. Эта кричащая белизна парализовала ее чувства, обдавала холодом обнаженные нервы.