Ее отец боролся с ним почти час, и потом этот человек просто удрал прочь. Бет помнила, как мать плакала, глядя на израненные руки отца. Она умоляла его никогда больше не ездить в Спейлз. Но он все время ездил туда, потому что, как он объяснял, валлийские лошадки были самыми лучшими, и, кроме того, Спейлз всегда звал его к себе.
– Это такое место, оно возвращается к тебе в мечтах.
Когда он в очередной раз вернулся оттуда, то клялся, что пастух в горах нашел мертвого разбойника с ножом.
Бет стояла у окна и смотрела на городок, который почти уже заснул.
Огонек светился только в «Телботе». Двери были приоткрыты, и слабый свет отражался на вывеске. Мужской голос распевал «Моя любовь – девица»:
Моя любовь – девица,
Кротка, как голубица,
Как ангел белокрылый,
Что к нам с небес спустился.
Последние хриплые ноты потонули в свисте, криках и в оскорблениях, потом последовала тишина. Снова заиграла гармоника, и другой голос начал петь.
Раз парнишка с девчонкой рыбачить пошли
Теплым майским погожим деньком,
К берегам речки Нафф, что в долине Скарни
И от Кроупли недалеко.
Бет отпрянула от окна и села на кровать. Она уставилась на стену и начала размышлять. Без всякого сомнения, это пел Кит Меддокс. Она узнала его голос, его ужимки. Бет встала и открыла дверь. Все уже спали. Из-за каждой двери доносился храп. Гармоника в таверне начала наигрывать другую мелодию – «Гусь и гусыня». Бет быстро натянула платье и накинула на голову шаль. Потом тихонько пробралась вниз по лестнице и вышла из дома.
Заглянув в таверну, в дымном свете фонаря (зайти она не решилась), Бет могла различить человек пятнадцать или двадцать, которые столпились вокруг пьяного чучела, который кривлялся и плясал под аккомпанемент концертины. Грязная и мятая куртка развевалась, ноги заплетались на посыпанном песком полу.
Два пастуха, стоявшие со своими собаками у дверей, обратили внимание на Бет.
– Входи! Входи, я куплю тебе выпить, – сказал один из пастухов. – Мне кажется, ты этого заслуживаешь – такая молоденькая, свеженькая и светлая, и совсем не похожа на мою тощую жену и дочерей, которые ждут меня дома.
– Если ты ищешь отца, ты только скажи нам, – прибавил другой овчар, – и мы его сразу же отыщем.
– Я ищу не отца, а того, кто только что пел, – ответила им Бет.
Стараясь не вдыхать смесь пота, пива и дурного табака, она стала вглядываться в полумрак.
– Вот он, – сказала она, указывая на Кита овчарам. – Вот этот парень, с синим шарфом на шее.
– Этот! – воскликнул пастух. – Смотри, красавица, не пожалей! Где этот парень, там грех. Но если ты его выбрала, это твое дело.