Они приблизились к трону. Эмбер опустилась в глубоком реверансе, граф встал на колено. Когда Эмбер прикоснулась губами к руке королевы и подняла глаза на Катарину, она увидела, что та улыбается ей, и от этой мягкой, задумчивой улыбки у нее защемило сердце. «Королева – добрая, – подумала Эмбер, – но несчастная. И безвредная. Мне она нравится», – решила Эмбер.
Но посмотреть на Карла она не осмеливалась. Ибо здесь, в своем дворце, окруженный всей королевской помпезностью, он не был тем мужчиной, который тайно приглашал ее ночью три года назад. Это был Карл II, милостью Божьей король Великобритании, Франции и Ирландии. Он представлял в своем лице всю мощь и славу Англии, и Эмбер благоговейно опустилась перед ним на колено.
Она медленно встала, отступила назад и остановилась у трона рядом с возвышением. Несколько минут она оставалась в растерянном оцепенении, но постепенно мир стал обретать смысл и форму. Взглянув направо, она увидела Бакхёрста, который весело улыбнулся ей. Сэдли подмигнул ей через плечо. Прямо перед ней красовался великолепный Букингем, и, хотя она не виделась с ним с того вечера в Лонге на Хеймаркете, он тоже улыбнулся ей, и она была благодарна ему за это. Были и другие: отец и сын Киллигру, Дик Толбот, Джеймс Гамильтон, еще несколько молодых людей, завсегдатаев театральных кулис. Но тут ее взгляд остановился – она глядела прямо на Барбару Пальмер. Каслмейн наблюдала за ней расчетливыми и хищными глазами. Несколько секунд они смотрели друг на друга не отрываясь, но Эмбер первой отвела взгляд с нарочитым безразличием. Эмбер начала понимать, что эти люди – вовсе не боги и богини, даже здесь, на Олимпе.
Наконец представления закончились, король дал сигнал, и зал заполнили звуки музыки. Бал открыл танец куранта – король танцевал с королевой, а герцог Йоркский и герцог Монмаут – со своими супругами. Пары танцевали по очереди. Танец походил на торжественный парад, полный грациозных поз и требовавший высокого искусства и элегантности.
Эмбер глядела на короля как зачарованная.
«Какой же он красивый, – думала она, – как он грациозно двигается и даже стоит! О, осмелюсь ли я просить его потанцевать со мной? – Она знала, что придворный этикет требовал, чтобы леди просили короля потанцевать с ними. – Интересно, помнит ли он меня, нет, конечно, не помнит. Да как он может помнить? Ведь это было три с половиной года назад – Бог знает, сколько у него было женщин за это время. Но я хочу танцевать, я не желаю стоять здесь весь вечер одна!»
Погрузившись в свои переживания, она совсем забыла о Рэдклиффе, который стоял рядом с ней, молчаливый и неподвижный.