— Конечно, — кивнул я, высвобождаясь из ее объятий. Хотя день уже клонился к вечеру, мимо нас то и дело с грохотом проезжали повозки, а по тротуару, покрытому множеством трещин и выбоин, сновали бедно одетые пешеходы.
Добравшись до Бетнал-Грин-роуд, я попытался справиться по карте (она, к счастью, была у меня в кармане курточки, когда я покинул дом миссис Филлибер), но район имел мало общего с планом: где на бумаге были обозначены парки, в действительности стояли дома — целые улицы. Столица росла так быстро, что карта уже устарела, хотя была напечатана лишь за несколько месяцев до моего рождения.
— Эта дорога хорошо мне знакома, — заметила матушка, осматриваясь. — Когда я была приблизительно в твоем возрасте, мы часто ходили тут летом, по воскресеньям. Здесь было так тихо. Увидишь, отсюда уже начинается загородная местность. Мы нанималл карету, слуга дяди Марти отправлялся вперед и приготавливал в летнем домике стол, так что, когда мы приезжали, нас уже ожидало угощение.
Вскоре, однако, я заметил, что она смущена: ни парков, ни деревенского пейзажа вокруг не было. Завидев справа церковь, матушка сказала:
— Да, эту церковь я видела раньше. И все же она так не похожа на прежнюю.
По сторонам ряд за рядом тянулись двухкомнатные и четырехкомнатные домики, беспорядочные улицы, глухие дворы; матушка взглядывала на меня с все большим недоумением.
— Мы заблудились? — спросил я.
— Не понимаю, мы должны были уже прийти. Ничего этого я не помню.
— Думаю, мы пришли, мама. Смотри, тот двор называется Малберри-Гарденз. А эти дома новые, хотя и ветхие на вид.
Ее голос прозвучал тихо и глухо:
— Наверное, ты прав.
— Смотри, вот летние домики.
На заброшенном, заросшем травой участке в двух шагах от большой дороги стояло несколько одноэтажных деревянных строений с верандами и опорами для полотняных тентов, которые в свое время трепетали под летним бризом. Теперь, однако, дома гнили, стены были покрыты зеленью и едва не рушились: они простояли уже сорок или пятьдесят лет. Я удивился, заметив в одном из домиков тусклый свет; мы видели, как туда входят и оттуда выходят люди.
Чем ближе мы подходили к домику, тем приметнее сникала матушка; когда она уцепилась за мою руку, я почувствовал, что она дрожит.
— А где был домик дяди Марти? — спросил я. — Не помнишь? Может, он до сих пор стоит?
— Я не хочу его видеть! — воскликнула матушка. — Ох, Джонни, все так ужасно, я не могу это вынести!
Мы ускорили шаги и, минуя в сумерках улицу за улицей, добрались до Грина. Там мы спросили дорогу и с немалыми трудностями нашли Парламент-стрит, которая представляла собой кучку крохотных домиков, жавшихся, как заговорщики, вокруг маленькой мрачной площади. Как у большей части жилищ, возведенных в последние годы, крыши их поднимались над парапетами, подобно высоким шляпам, а чересчур большие окна глядели с фасадов как выпученные глаза. Мы без труда нашли нужный дом, потому что перед восьмым номером стояла повозка с надписью: «Джереми Избистер: перевозки для всех».