Лежавший на земле человек начал медленно подниматься. Второй браконьер подхватил валявшееся в снегу ружье, которое стреляло по мне, и пустился наутек. Я хотела его догнать, но Лесничий не позволил.
— Не надо, Картечь! Сиди спокойно, умница ты моя, — говорил он, крепко держась за мой ошейник. — Не надо, ведь убьют же! И как я тебя одну отпустил!
Сквозь стволы деревьев была видна узкая дорога. Браконьер выскочил на нее и шумно затопал между колеями. Скрылся…
А этот — ух как мне хотелось укусить его! — встал, покачиваясь, на негнущиеся ноги и выругался:
— Ну, кабан! Ну, сволочь!
— Сами вы сволочи! — сказал хозяин. — Чего стоишь? Иди к дороге!
Когда мы вышли на дорогу, то сразу услышали мерное гудение автомобильного мотора. Затем — о, господи, кончится это сегодня или нет?! — снова треск выстрела! Гул двигателя спустя несколько мгновений оборвался.
— Неужели в Хасана! — вырвалось у хозяина. — А ну, бегом! — Он толкнул браконьера в спину. Тот, прихрамывая, засеменил вперед.
За вторым поворотом мы увидели заляпанную грязью машину и Хасана, громко причитавшего и грозившего кому-то длинной железякой.
— Хасан! Ты целый? — крикнул Лесничий еще издали.
— «Целый! Целый!» — с раздражением передразнил Хасан. — Гады такие! В людей стреляют! Вот смотри. — Он показал на левое переднее колесо, — еще немного — и прямо в меня!
Колесо, пробитое пулей, было спущено.
— Ну, слана аллаху! — выдохнул хозяин. — Значит, он не в тебя, а в покрышку стрелял.
— «В покрышку, в покрышку!» — не унимался Хасан. — Откуда ты знаешь? Он, конечно, просто промазал и все! Тут каких-то полметра — и нет Хасана. — Он горько рассмеялся и добавил плачущим голосом:
— Крышка не покрышке, а шоферу!
— Ну, ладно, — сухо ответил Лесничий, — меняй колесо и поедем. Никуда тот парень не денется. Его дружок, которого он бросил, в наших руках.
Хасан вытащил инструменты и, недовольно ворча, начал снимать колесо. Его руки дрожали.
— Ничего я вам не скажу! — ни с того ни с сего угрюмо пробубнил задержанный браконьер.
— Тебя пока ни о чем и не спрашивают, — оборвал его Лесничий. — А когда станут спрашивать, все скажешь. Ничего не утаишь.
— Отпусти…
— К жене и детям, да? А может, к маме и папе? Лезь в машину! Быстро! Кому сказано?!
Лесничий с браконьером — на заднем сиденье, я — на переднем. До усадьбы лесничества доехали благополучно.
Меня водворили на мое место. Браконьера повели в контору. Что там было дальше, я не знаю.
Уже после обеда, когда мне позволили послоняться по двору, я оказалась случайной свидетельницей разговора Лесничего и шофера Хасана.