— Ты в этой расстегнутой черной куртке походил на черного ангела с опущенными крыльями, и я не сразу узнал тебя, милый. Что ты здесь делаешь? — проговорил он тихо и спокойно, продолжая прижиматься ко мне.
— Любовь моя, — ответил я и замолчал, ощущая как чудо его неожиданное присутствие здесь.
— У нас тут тетя Наташа похоронена, — сказал он, — только в другом конце кладбища. Мы всегда приезжаем сюда в день ее смерти. Мои все там, а я почему-то захотел пройтись, словно кто-то позвал меня. Странно… И вдруг — ты! А у тебя кто?
Антон отстранился и глубоко заглянул в мои повлажневшие глаза. И я рассказал.
Мы не расставались до понедельника. Темное и тяжелое облако прошлого, стоящее между нами, исчезло. Я перестал взвешивать «все» за и «против» и поплыл по течению любви, погрузившись в нее с головой. С кладбища мы ушли вместе и, побродив немного по улицам, поехали ко мне. Ночь была восхитительна. Страсть казалась легкой и неутомительной, потому что ее пропитывала нежность. Она была глубокой и длительной, но с легким оттенком грусти.
В понедельник я проснулся рано и, почувствовав на своем плече тяжесть головы прильнувшего ко мне Антона, улыбнулся. Он спал, посапывая совсем по-детски, ресницы его подрагивали, тело было мягким и горячим. Я обнял его, мягко прижавшись губами к макушке. Антон мгновенно проснулся и глянул светлыми со сна глазами. Потом прижался и, устроившись поудобнее, вновь закрыл глаза.
— Эй, — еле слышно позвал я, — пора вставать. Нам обоим на работу, малыш. Сегодня — понедельник.
— Да, — ответил он и не шелохнулся.
— Солнышко! — более настойчиво позвал я и приподнял его лицо за подбородок.
Потом начал медленно целовать его закрытые веки, лоб, щеки, улыбающиеся губы. Он повернулся ко мне спиной и мягко потерся голыми ягодицами о мое бедро.
На работу мы опоздали. Антон перед выходом позвонил в типографию и придумал правдоподобное объяснение. Я же, являясь директором фирмы, был сам себе хозяин. Явился в офис на два часа позже обычного со строгим видом. Правда, потом ловил себя на том, что начинаю периодически глупо улыбаться. Сотрудникам, естественно, не было до этого никакого дела. Но секретарь и бухгалтер, обе незамужние молоденькие и симпатичные девушки, заметили это и, тут же воодушевившись, начали кокетничать более активно, чем обычно. Они все еще не могли успокоиться на мой счет, так как в их хорошеньких головках не укладывалось, почему успешный тридцатилетний интересный мужчина все еще не женат, и мечтали исправить это. Они не догадывались, что я нетрадиционной ориентации.