– Понятно…
– Вот и отлично. А теперь можете записывать: я видела кондитерскую, но на какой улице она располагается – не знаю.
– Просто кондитерская?
– Да…
– Может, кто-нибудь из посетителей привлек к себе внимание?
– Нет… Просто в этой кондитерской мы познакомились с Анной…
Луи вышел, схватившись за голову.
Наталия, с недоумением поглядев ему вслед, пожала плечами: она отказывалась что-либо понимать.
Мучаясь от безделья и неопределенности, она снова пришла в музыкальную комнату и села за рояль. Как бы ей хотелось поиграть просто так, для души. Она не знала, где проходила грань между музицированием «для души» и «для дела». Она запуталась. Ее пугала мысль, что когда-нибудь может возникнуть такая ситуация, что при звуках музыки она не будет испытывать ничего, кроме отвращения. И кто тогда будет в этом виноват? Только она сама, которая предпочла карьеру состоятельного частного детектива карьере провинциального учителя сольфеджио в музыкальной школе.
При мысли о том, что она, быть может, больше никогда не увидит свою музыкальную школу, своих учеников, ей стало и вовсе худо. Ее розовая мечта разбогатеть, чтобы купить дом и жить в нем до старости, разбилась о стену предательства… И это все Сара… Как она могла? Как могла?
Она сжала кулачки в бессильной ярости и заплакала. Она так давно хотела это сделать, да только не хватало какого-то сентиментального толчка, сладчайшей жалости к себе…
Она выбежала из комнаты, где только что хотела предаться музыке, взбежала на самый верх, ворвалась в лабораторию… Никого. Холодный свет зимнего утра залил белые столы, барокамеру, склянки…
Она не помнила, сколько времени крушила все подряд, но чувствовала, что только так сможет освободиться от душившего ее приступа ярости… И только учинив в лаборатории настоящий погром и разбив все, что только можно было, она вышла оттуда, размазывая слезы по лицу, икая от внутренних рыданий и сотрясаясь всем телом…
По коридору, да и по всему дому поплыл отвратительный запах химикатов…
Она встретила Луи возле своей комнаты.
– Что все это значит? – спросил он ее охрипшим от волнения голосом.
– То же самое я хотела бы спросить и у вас… – ответила она и, не обращая на него внимания, бросилась ничком на кровать.
К обеду она не вышла. Зато к ней пришла Гаэлль и принялась ее упрекать за погром в лаборатории.
– Или ты сейчас уходишь, – бросила через плечо, не поворачивая головы, Наталия, – или я придушу тебя…
– Я принесла вам успокоительные капли… Вот, выпейте…
– Оставьте меня в покое… Я отказываюсь работать на вас. Можете делать со мной все, что угодно…