— Алиева! Что вы увидели там в окне раздраженно спросил он.
— Ничего особенного. — зло ответила Эля, не вставая с места.
— Тогда, может, вы расскажете нам про Отто фон Бисмарка.
— Канцлера Германии? — машинально переспросила Эля.
— А что, разве есть другой Бисмарк? — съязвил он в ответ.
Очень умно — подумала Эля. В этот момент прозвенел звонок, но учитель продолжал ожидающе смотреть на неё. Студенты не шевелились, хотя всем так и хотелось по-скорее выбежать прочь. Это разозлило девушку. Она резко встала со стула и, взяв свой рюкзак с парты, сказала:
— В другой раз, Рауф-муаллим.
Все поднялись и дружным потоком ринулись в коридор. Перемена длилась всего десять минут, а шумным студентам четвертого курса исторического факультета хотелось осуществить миллион желаний. Почти всем хотелось курить. Кто-то побежал перекусить в студенческую столовую. Кто-то просто стоял, ожидая момента, когда все снова забьются в аудиторию следующего преподавателя ещё на восемьдесят минут, вновь лишённые свободы. И снова слова будут пролетать мимо них, не оседая в памяти. Никому не хотелось учиться. Трудно сказать, было ли это странно. Для поколения конца ХХ века это было нормально. Поколение сотовых телефонов, наркотиков и денег. Вот как их называли. Молодежь двадцати двадцати пяти лет с трудом понимала себя и свои проблемы, не говоря уже о мыслях и желаниях шестнадцати-восемнадцатилетних подростков. И они это прекрасно чувствовали, и каждое следующее поколение становилось всё хуже, распущеннее и мало интеллектуальнее предыдущего. У родителей не хватало терпения на детей, а у детей на родителей, и никто не хотел слушать и понимать друг друга.
Когда Эля выходила из кабинета, учитель окликнул ее непривычным, режущим ухо её полным именем, именем по паспорту, которое, как казалось Эле, напоминало ей о том, что она уже взрослая.
— Эльнара! — сказал он, и после короткой паузы добавил — Задержись на минуту.
Эля нехотя остановилась. Ей так не хотелось с ним разговаривать! Рауф-муаллим ей совсем не нравился. Она считала, что он не может работать с людьми, что стремится подавлять в студентах личность.
— Ты какая-то рассеянная в последнее время. — Он всегда говорил на «ты» вне класса. — Совсем не занимаешься. У тебя шесть пропусков за семестр. Как ты собираешься сдавать экзамен?! В июне у тебя защита дипломной. Ты же умная девочка…
Дальше Эля уже его не слышала. Он долго говорил о чести, обязанностях и прочих высоких материях и, конечно же, о том, что он не сможет ей помочь на экзамене. Выслушав его длинную тираду, смысл которой был предельно ясен, Эля спокойно сказала: