Тихоня и Ташкент вынесли на ступеньки башни ведро подогретой на «буржуйке» воды. Старик, тихо постанывая, стянул прорванный и прожженный во многих местах комбинезон, сбросил испачканные засохшей бурой кровью лохмотья майки.
– Ой, матерь божья коровка! -не выдержали стоявшие караульными Самовар и Ушастый: грудь, живот, плечи, спина и руки Старика были покрыты такими же пятнами тонкой послеожоговой кожи, что и облысевшая начисто голова. Кое-где сквозь съеженную и покрытую болезненными морщинами розовую кожу проступали багровые капельки.
– Где ж тебя так угораздило?! -поразился Самовар.
– Лейте, чего остолбенели? – раздражённо велел Старик. И голос у него также был почти неузнаваем: сиплый и низкий одновременно. Спохватившись, Тихоня начал тонкой струйкой лить воду. Старик осторожно вытирал тело мокрыми ладонями. Когда вода закончилась, он сказал непонятно: «Нет, не такая… пресная… та совсем другая…» И устало уселся на ступеньку обсыхать. Ташкент осторожно потрогал пальцами его плечо. Сейчас, когда запекшуюся кровь и грязь смыло водой, кое-где тело оказалась сверх ожиданий почти в порядке. Неглубокие порезы, ссадины, синяки. Но, в общем, терпимо, бывает много хуже.
– Что стряслось-то?
Старик тяжело опустил веки без ресниц. Помолчал. Зашипев от боли, обжегшей тело, накинул рубаху. Чувство было такое, будто по коже на повреждённых местах шаркнули наждачной бумагой.
– Да, конечно, надо рассказать… -согласился он. -Только обязательно всем. Идите наверх.
– Да нам вообще-то нельзя. -нерешительно заметил Ушастый. -Мы часовые.
– Изнутри дверь запирается?
Самовар кивнул.
– Надежно? Вот и затворите получше, да привалите чем-нибудь. Если люди придут – постучатся. Но надеюсь, к ночи не придут. А нелюдь зашумит – учуем.
– И то верно. -поддержал Ушастый.
Территория бывшего СССР Сибирь Усть-Хамский район Хамской области Аномальная Зона внеземного происхождения Гремячье 17 часов 30 минут 6 августа 2007 г.
Рассказ Старика
Почти полвека прожил, а вот повезло же: сознание терял всего дважды. И оба раза – здесь, в Зоне. Первый раз, когда меня гипнотизёр приложил на входе в Черново, а второй, когда схлопотал по темечку чем-то тяжёлым там, в Лукьяновке.
Все вы уже вошли в подвал Туза, выбрались с другой стороны. Последним был Бобёр. Он скрылся в тёмном проёме входа, я двинулся за ним. Сзади что-то зашуршало и…
Очнулся я лежащим ничком на грязном и холодном бетонном полу. Казалось, даже от малейшего подрагивания век боль всверливалась в череп. А уж о том, чтобы разлепить их, веки, и помыслить было страшно. Но внутренне сжался. открыл глаза и понял, что это тёмный угол большого помещения – не то бывшего гаража, не то автомастерской: неоштукатуренные стены, верстаки и полки, пандусы с прямоугольными ямами посередине.