Он держал колесо вертикально и на сей раз отошел подальше от оси, когда Билл снимал с нее лопнувшее колесо. Оно отлетело до самой разбитой машины. Потом Билл спустился, и они вместе подкатили колесо к оси и закрепили его. А потом вырулили на Дорогу между двумя валунами и снова повернули на север.
— Слушай, нельзя так нюни распускать, — сказал Билл, пристально глядя на Форда. — Ты же не хотел его убивать.
— Дело не в этом, — проговорил Форд. Он посерел и обливался потом. — У меня живот здорово болит, вот и все.
Билл нагнулся и посмотрел на него.
— Пи-костюм говорит, что ты поранился, — заявил он.
— Правда? — Форд покосился на датчики. Как же он сам не заметил, что мигает желтая лампочка? — Он стал какой-то тесный. Мне даже дышать трудно.
— Надо остановиться.
— Хорошо, — кивнул Форд.
«Красотка Эвелина» остановилась прямо посреди Дороги, и Билл подошел к Форду и внимательно изучил диагностические датчики на его пи-костюме. Он побледнел, но сказал только одно:
— Давай-ка поменяемся местами.
— Но ты же не умеешь водить! — запротестовал Форд.
— Если нет ветра и никуда не надо сворачивать, то, в общем-то, умею, — сказал Билл.
Он сбегал в жилой отсек, пока Форд бочком усаживался в его кресло, и тут же вернулся, держа в руках маленький пакет с трубочкой.
— Ну-ка подними руку, вот так, ясно?
Форд покорно смотрел, как Билл присоединяет трубочку к вентилю в пи-костюме.
— Мне от этого станет легче?
— Должно.
Билл плюхнулся в водительское кресло, и «Красотка Эвелина» с ревом тронулась с места.
— Это хорошо, — вздохнул Форд. — А что со мной случилось?
— Пи-костюм говорит, ты что-то себе порвал, — ответил Билл, не отрывая взгляда от экрана. Он прибавил скорости.
— А, ну это ничего, — сказал Форд, поморгав. — Джимми Линтон тоже что-то себе порвал, и у него все нормально. Даже очень хорошо. Врач запретил ему работать лопатой. Так что… он стал секретарем Совета, представляешь? Теперь ему всего-то нужно вести всякие протоколы собраний и рассылать почту.
— Вот это да.
— Так что если и у меня то же самое, может, папа не будет так уж сердиться, что я хочу стать дальнобойщиком. Потому что мне нельзя будет работать на метановом заводе и в коровниках. Может быть.
Билл потрясенно покосился на него:
— Ты после всего этого по-прежнему хочешь стать дальнобойщиком?
— Конечно!
Билл только покачал головой.
Воцарилось полное безветрие — по крайней мере по сравнению с тем, что было раньше. Вдалеке на равнине то и дело появлялись ленивые смерчи. Чем дальше на север, тем прозрачнее становился воздух, ярче — солнечный свет, сверкавший на выходах горных пород, которые отливали то ржавчиной, то молочным шоколадом, то мандаринами, то новенькими пенни.