— Не являются ли причина и следствие также пустыми?
На что Хякудзё ответил:
— Никто не может уйти от закона причины и следствия.[66]
Старик достиг просветления. После чего Хякудзё связал прежнее, непросветленное его состояние с безжизненным телом лисицы, которую он видел утром у подножья горы, и решил разыграть перед монахами небольшую сценку. Как всякий хороший учитель, Хякудзё знал о важности участия класса в учебном процессе и о ценности наглядных пособий. Поэтому он распорядился провести похороны по всем правилам. Монахи были очень удивлены, когда увидели, что лисицу хоронят с обрядами и распеванием сутр, как монаха. Когда их возбуждение, подогреваемое нелепыми догадками, достигло апогея, Хякудзё рассказал им изобретенную историю.
Некоторый человек, сказал он, рождался и перерождался в шкуре лисицы в течение тысяч лет, потому что, будучи в прошлом главным монахом этого самого монастыря, он однажды имел неосторожность сказать монахам, что просветление освобождает от закона кармы. Какого же мнения должен был придерживаться этот человек? Следовало ли ему сказать, что просветленный все еще подвержен действию кармы, что он не освободился из круга рождений и смертей? Об этом старик спросил у Хякудзё. Хякудзё ответил, что закона кармы невозможно избежать. Старик сразу же достиг просветления, и его лисье тело стало ненужным. Это тело нашли возле монастыря и похоронили со всеми почестями.
Такова была история, рассказанная Хякудзё. Однако в ней, как и было задумано, присутствовало вопиющее противоречие. Предположим, что просветленный человек не освобождается от кармы. Тогда он обязательно должен перевоплощаться в той или иной сфере жизни. Но старик перерождался в шкуре лисицы не потому, что это неизбежно, а потому что сказал, что просветленный освобождается от кармы. Здесь мы видим логическое противоречие, замкнутый круг, вечный шах (как в шахматах), и именно на это намекнул Обаку.
Более того, когда Хякудзё дал правильный ответ, старик освободился от закона причины и следствия. Но разве сам он не сказал об этом за пятьсот лисьих жизней до этого? Разве он не сказал, что просветленный освобождается от причины и следствия? Голова идет кругом от этих циклических рассуждений.
Хякудзё боялся, что Обаку увязнет в круговороте мыслей. Он подозвал Обаку к себе и собирался уже было влепить ему затрещину, чтобы разрубить этот гордиев узел, но сам получил хороший удар по голове. Обрадовавшись, Хякудзё воскликнул: «Только что ты понял то, на что у Дарумы ушло девять лет созерцания стены!»