Беснующаяся орда рабов уже выплеснулась на берег, к ближайшему поселку. Но безоружные рабы не представляли для его защитников никакой опасности. Фермеры вели прицельную стрельбу, укрывшись за частоколом.
Автоматчики Вика, развернувшись в цепь, дали по толпам рабов несколько очередей — и те, потеряв голову, ринулись обратно на лед озера, под стрелы лучников.
Ярослав что-то кричал Вику в самое ухо. Потом он показал рукой влево, и Вик увидел поднимающиеся из-за деревьев черные клубы дыма. Южный поселок горел.
Уставшие воины не могли бежать быстро, поэтому, когда они достигли горящего поселка, с его защитниками было покончено. Серые, воя, вливались через пролом в частоколе. Автоматчики Вика ударили им в спину, В поселке шла резня и грабеж, хижины полыхали. Ярость фермеров не знала предела: они сражались, переступая через трупы своих жен и детей. Серые заметались в поселке, словно в огромной огненной ловушке. Вик уже не мог управлять своим отрядом, но этого и не требовалось. Когда стрельба стихла, он знал наверняка — ни одного серого не осталось в живых.
Хижины поселка, чадя, догорали. Откуда-то появился Ярослав, швырнул автомат на почерневший снег и пошел прочь, не разбирая дороги. Вик нагнал его, положил руку на плечо и отшатнулся, увидев глаза своего друга. В этом поселке жили его родные, вспомнил с ужасом Вик. Его отец и мать.
Фермеры собирались вокруг уничтоженного поселка. Слышались причитания женщин, стоны раненых и обожженных, которых вытаскивали из развалин.
Подошел отряд старейшины Алексея, поредевший наполовину. Вик тоже потерял половину своих автоматчиков. Зато старейшина Александр потерял лишь несколько воинов. Остальные прятали глаза. Они укрылись в лесу, бросив защитников поселка на произвол судьбы.
— Разбойников было слишком много, — разводил руками старейшина Александр. — Мои воины все равно не смогли бы ничего сделать, полегли бы только зря…
— Зря?! — старейшина Василий едва сдерживался. Вик никогда прежде не видел его в таком гневе. — Опять чужими руками жар загребаешь, лисица поганая?!
— Ты полегче, полегче, я старейшина, а не какой-нибудь молокосос!
— Старейшины в кустах не прячутся! Воинов своих постыдись!
Остатки войска серых, как донесли сторожевые посты, в беспорядке откатывались по лесной дороге. Жажда мести потерявших своих родных и друзей фермеров не была утолена — поэтому призыв старейшины Алексея преследовать врага дружно поддержали все воины, в том числе и пристыженный род старейшины Александра Каждый воин фермеров стоил сейчас многих. А серые бежали в панике, впервые потерпев столь серьезное поражение. Такой момент нельзя было упустить.